Вито одной рукой взбил подушку, пытаясь устроиться удобнее.
— Я б сказал, мир полон приятных вещей, лишающих покоя. А зачем живому вообще покой? Сдохну — там до чёрта этого покоя… Так что уж извини, если выдернул тебя из завязки… погоди, но ведь донорскую ты тоже не звериную пил. Есть разница с употреблением, так сказать, из источника? Наверное, для твоего уха это звучит глупо, явно же есть. Консерванты…
— Консерванты, да. Но я полагаю, они не самый критичный фактор, они придают пище, выражаясь вашими аналогами, несколько неживой вкус — наверное, как привкус упаковки или несъедобной примеси, но это не делает её непригодной к употреблению. Но в живой крови, помимо того, что нет консервантов, есть другое, более широкая палитра, чем просто форменные элементы…
Можно это расценивать как такой жирный намёк начать раскаиваться в своём дурацком порыве? Наверное, можно, но вот как-то хрен. Да, должен был подумать, что, с учётом всего до сих пор слышанного, для них употребление крови способом тех самых вампиров из легенд — что-то уровнем даже выше секса, по накалу эмоций. О каких-то мутных движениях души Альтаки тоже должен был подумать, да… Вито скосил взгляд на набухшую багровую полосу, рассекающую запястье, на подсохшие рыжие разводы и решил, что, какое б продолжение эта история ни имела, одному можно порадоваться точно — годы в нём авантюризма не поубавили.
— Могу предположить — белки и глюкоза того, что недавно ела жертва, гормоны… особенно они, наверное — ух, тут одного адреналина сколько должно быть? В общем, с этим пусть медики разбираются, под то у них головы заточены, а если захочешь повторить однажды — я всегда за. Я б не сказал, что я сильно много… крови потерял… Так что… стезя донора — дело почётное, а уж когда так оплачивается… — он скользил взглядом по фигуре Раймона, остановившись на меланхолично шевелящемся хвосте, — боже… и правда, длинный… Можно увидеть… полностью? Я имею в виду, хвост… Хотя чего там, не только…
Раймон скинул покрывало и вытянулся, поводя хвостом, как кошка, прижал ушки к голове и откинул за спину окутывающие тощие плечи волосы.
Вампиры, вампиры… Какие, к чёрту, вампиры, сколько помнится, в земных легендах точно у них ни ушей, ни хвостов не упоминается. А вот как не подумать теперь, не с кого-то ли подобного рисовали богиню ночи Таб? Длинные чёрные волосы — имеются, острые уши — имеются, про хвост разумеется, ничего не говорится — если и были такие дерзкие, чтоб заглянуть под одеяние богини, то видимо, ничего никому уже не рассказали. Но если уж у бракири хвосты хоть небольшие, но есть — могут они быть и у божества, культ которого, с переменным успехом, существует 3000 лет. Но вот глаза её точно не были красными, они светились холодным голубым светом, светом Кометы…
— Дааа… Действительно, здоровенный. Это ж он даже в спокойном состоянии впечатляет, а когда встаёт… Чёрт, надо было всё же сначала тебе отсосать, ну почему я голову всегда включаю поздновато… Хотя не слишком удобно, конечно, целиком он даже в мою глотку не влезет… Я как-то уже привык, чтоб влезало… — он зачарованно протянул руку, ловя качающийся за спиной Раймона хвост, — кому как, но по мне… вы великолепны…
А Раймон в это время думал, как ни странно, о том же самом. О том, что прожитые годы не делают ни осторожнее, ни мудрее. То есть, какое-то время даже может казаться, что делают. Много лет может казаться, что ты всё понял, ты научился быть сдержанным и осторожным, знаешь ведь, что должен научить юное существо собственным примером — да, примером ошибок в том числе, как ни тяжело и стыдно называть ошибкой появление этого существа на свет. А потом с таким тяжёлым трудом выстроенное рассыпается. Болью потери, неизвестности, бессилия… Болью осознания своей слабости. Были возможности это прекратить, пресечь в зачатке — и всё же он поддался, нет, даже не жажде настоящей крови, живя годами среди разумных животных, он привык держать её в узде (или думал, что привык). Безумию же, которое порождает добровольная жертва, ни один ранни сопротивляться не может.
И может быть, будут ещё возможности и силы всё прекратить, но сейчас их не было. Сейчас им владел огонь в его жилах, в который так щедро бросили топлива. И он распростёрся на горячем смуглом теле, прекрасно зная, что землянину ничуть не тяжело, для него вес даже взрослого, физически развитого ранни — всё равно что вес подростка, и позволил обжигать лицо и виски жарким, прерывистым дыханием.
— Если не заинтересован — лучше сразу скажи… Не люблю ложных надежд. Я уже, слава богу, не маленький и умею понимать слово «нет». Побезумствовал в своё время… Первый опыт, да. Это на Земле было, сам он, правда, с Бракира был, но фамилию мою слышал же… Я ему в карты крупно проигрался, он предложил расплатиться натурой… Видимо, думал, он меня этим унизит… А потом ещё неделю бегал от меня, жаждущего повторения… Нет, с людьми после этого делать нечего, пробовал, ничерта, земляне меня не удовлетворят даже кучно, ни трое подряд, ни двое сразу…
Ранни приподнялся на руках, вглядываясь в полыхающую карюю бездну.
— Ты хорошо представляешь себе, что пробуждаешь, Вито Синкара?
Тонкие чёрные брови вразлёт — девчонки из экономического судачили, выщипывает он их или такие от природы есть — поползли вверх.
— А что? Если член твой… — ладонь Вито обхватила плоть Раймона, судорожно заскользила по всей длине, потом нырнула ниже, — семенники у вас, правда, маленькие… но понимаю, почему… Так ведь мне того и надо, — он погладил холодную тощую ягодицу, коснулся кончиками пальцев основания хвоста и застонал то ли от эстетического восторга, то ли от снова просыпающегося возбуждения, — и вопрос — нужно ли это тебе.
— Подобная связь…
— Только не надо говорить — противоестественна. Естественные меня мало интересуют. Ты меня слушал вообще? У меня первый опыт был с существом не моей биологически расы. Женщина, тем более землянка, вообще имеет мало шансов затащить меня в постель. Я сам решаю, что естественно для меня.
Кажущиеся, от создаваемой шатром волос тени, почти чёрными глаза ранни смотрели в лицо человека пристально, изучающее.
— Ты не имел проблем из-за того, какой ты есть?
— У нас, бракири, мужчин с детства учат решать проблемы. Так, слушай… Может, сейчас всё же сгоняешь в душ и… Если я тебе сегодня не отсосу, моя жизнь прошла зря. «Наркотик»… секс сам по себе наркотик, воздух, кстати, тоже, без него дольше пяти минут не проживёшь…
— Кто тут материалы по Тенотку просил? Успеете хоть прочесть-то до отлёта?
Дайенн подняла голову и обомлела. В дверном проёме стояла… сперва показалось — землянка с густыми сочно-рыжими волосами. Но по высоким вискам и скулам, по шее и кистям рук шёл типично нарнский узор пятен. На существе была форма галактической полиции, а в руке — небольшой прозрачный контейнер с двумя информкристаллами.
— Никогда не видели таких, как я, да? Я гибрид.
Элентеленне восхищённо охнула.
— Нет, я, конечно, слышала о вас… Но до сих пор не имела чести встречать кого-либо из вас вживую.
Женщина медленно, величаво прошла к прикроватной тумбочке лорканки, явно наслаждаясь произведённым эффектом.
— Нас называют нефилим — это слово из земной мифологии… Меня зовут Ли’Нор.
— Слишком много земной мифологии… — пробормотала Дайенн, надеясь, что коллега её не слышит.
О гибридах как таковых она, конечно, слышала — насколько в институтском курсе возможно. Минбарские врачи и собственные-то эксперименты такого рода, вроде Вадима Алвареса, не считали чем-то, заслуживающего пристального внимания студентов, а чужие тем более. Говорили как о примере довольно авантюрного способа преодоления этого стратегического отставания от других рас — вроде как, понятно, что им, бедным, делать было, Тени к своей задаче тогда, тысячу лет назад, подошли ответственно, и во всех последующих поколениях не появилось даже самого слабого уровнем телепата, ну, а стоит ли это таких жертв, как утрата своей генетической чистоты — нам ли судить. Дайенн в тот момент мечтала о самом малом пси-уровне, который позволил бы ей применить технику растворения, чтобы сокурсники, как бы невзначай, не оборачивались то и дело на неё. Зачем, вот зачем? Излишне говорить, что она не виновата, что сидит сейчас здесь (в том смысле, что не сидела б здесь — сидела б где-то ещё), она была слишком мала, чтобы умолять принять её в минбарский народ или же отказаться от такой милости, это было решено за неё. Во вселенной крайне редко встречаются генетически совместимые расы, собственно, доподлинно это только о нарнах и землянах и известно. Нет оснований полагать, что минбарцы совместимы с кем бы то ни было, Дэленн нельзя считать за пример — она прошла трансформацию, изменившую её природу. Так что любой минбарец, рискнувший избрать в супруги представителя иной расы, избрал бы также и бездетность. Можно говорить, что такой союз всё равно что-то меняет в сознании народа, его миропонимании и культуре, но не в генетике, в генетике он следа не оставит.