- Зря ты так, зря… - тихо прошептал Бартоло, продолжающий тупо созерцать загадочный узор дешевого намбусийского ковра на стене.
- Шутки в сторону! - констатировал Дарк, которого нехватка времени заставила стать серьезным. - Единственная причина, почему ты и твои неумехи-подручные еще живы, - моя любознательность. Очень хочется понять, как моррон, даже если он такой недальновидный придурок, как ты, смог докатиться до роли наемного убийцы? И что еще за Совет такой, о котором ты осмелился болтать: Совет дураков или беглых каторжников?!
- Совет Легиона, - с глубоким вздохом выдавил из недр грудной клетки Бартоло и уставился на Дарка ничего не выражающими, немного выпуклыми глазами.
Упоминание о верховном органе власти призрачного клана бессмертных воинов-морронов, именуемых в последние несколько сотен лет Одиннадцатым Легионом, стерло насмешливую улыбку с лица Дарка. Бартоло не врал, он бы почувствовал ложь, наемников действительно прислал Совет, одним из двенадцати членов которого он, кстати, тоже являлся, но зачем? Что произошло, пока он прохлаждался с киношниками в далеком Полесье? Догадка, что он снова умудрился угодить в какую-то ужасную переделку, обожгла мозг и отразилась удивлением на озабоченном лице. Растерянный вид "Великого и Непобедимого Дарка" вселил в эфиола уверенность, и Бартоло продолжил:
- На вчерашнем экстренном заседании голоса разделились, но затем большинство приговорило тебя к семидесятилетнему заключению в "Бездне".
Дарк смотрел на Бартоло, на лежащие рядом с ним тела и не мог поверить, что происходящее сейчас с ним, в этой комнате, не сон, не ночной кошмар, отражающий только его внутренние потаенные страхи.
Провинившихся морронов не убивали, Совет клана считал, что лишать жизни своих же собратьев нецелесообразно и глупо, поэтому и ввел изуверское наказание. Приговоренных крепко связывали, а затем приковывали ко дну глубокого водоема, где им и приходилось коротать долгие годы в полузабытьи, на грани сумасшествия: неподвижно лежать и смотреть, как секунда за секундой изменяется окружающий мир. Конечно, было несколько счастливчиков, потерявших сознание сразу, а пришедших в себя лишь тогда, когда их обросшие тиной, холодные тела лет через двадцать вытаскивали на берег, но такое везение редкость, на него вряд ли стоило рассчитывать.
- За что? - нашел в себе силы прошептать Дарк.
- Ты сам знаешь, ублюдок, палач! - выкрикнул пришедший в нормальное для него агрессивное состояние эфиол, за что и получил ногой по только что переставшим кровоточить губам.
- Я задал вопрос, - произнес Дарк холодным и подчеркнуто спокойным голосом, - изволь на него ответить, тем более что это входит в твои обязанности исполнителя приговора. Я хочу и имею право знать, за что Совет приговорил меня к такому суровому наказанию. Я не буду оправдываться и кричать, что невиновен, не буду строить из себя беззащитного ягненка, подставленного злоумышленниками и оклеветанного врагами. Но я хочу знать: за что?
- За ту бойню, что ты устроил в Старгороде, гад! - сквозь сжатые зубы прошипел Бартоло, опять принявшийся истерично накручивать свою ненависть, которая, наверное, давала ему моральные силы. - За шестьдесят невинно загубленных душ, за шесть убитых тобой вампиров, за нарушение мирного договора с Ложей Лордов-Вампиров. За то, что ты, мерзавец, поставил под угрозы наши жизни и развязал войну!
Слова Бартоло впечатывались в мозг и тут же подвергались тщательной логической обработке. Дарк уже давно перестал чему-либо удивляться слишком долго и воспринимать неожиданно возникающие обстоятельства на эмоциональном уровне, так свойственном людям. Он сразу понял, что попал в центр сложной интриги, автоматически зачислил себя в разряд потенциальных покойников, ужаснулся этому факту и незамедлительно начал просчитывать возможные варианты улучшения своего незавидного положения. Для расчетов не нужны были эмоции, требовались лишь факты и прочая вспомогательная информация.
- Подробнее и без истерики, друг мой! - остановил он излияния Бартоло, доведшего себя до истерического припадка, в котором он не только мог порвать связывающие его веревки, но и, уподобившись собаке, искусать… - Мне нужны только факты: например, почему Совет решил, что в старгородской трагедии повинен именно я?
Еще сутки назад, пакуя чемоданы перед вылетом из Урвы, Дарк слышал по телевизору о страшных событиях в древнем полесском городе, но он никак не мог тогда предположить, что они повлияют на его жизнь, а собратья по оружию посчитают именно его тем самым необузданным "наркоманом-маньяком", устроившим жаровню в центре крупного города.
- Не твое дело, - огрызнулся Бартоло, истративший в обличительном припадке все свои силы и красноречие, - тебя это не касается. Ты должен знать лишь приговор, который непременно будет приведен в исполнение мною или кем-нибудь еще, это не так уж важно!
- Бартоло, не валяй дурака, - устало и даже зевнув для пущей наглядности заявил Дарк, - ты же прекрасно знаешь, что я тебя отпущу и что напоследок ты "пропоешь" все, что знаешь. Не заставляй меня мучиться, как тех ребят из "Освободительной армии".
В глазах южанина появились испуг и желание сотрудничества. Он понял, что Дарку известна история, произошедшая с ним в конце двадцатых годов на юге Дальверы. Члены антиэфиолского тайного общества распяли его на кресте и подожгли. Ко всеобщему удивлению доморощенных инквизиторов из новоконтинентальной глубинки, "черномазый" никак не горел, и им пришлось вылить на него не одну канистру бензина, прежде чем добиться желаемого результата. Бессмертие не только благо, оно имеет и отрицательные последствия. Бартоло не забыл ту ночь, а сейчас с ужасом вспомнил, как сильна была боль, как долго длилась агония его тела… К тому же процесс последующей регенерации продлился более пятидесяти лет.
- Ладно, уговорил, но только без ссылок… да и вряд ли это что-то изменит…
- Начинай. - Дарк поднес к потрескавшимся губам упрямца, решившего наконец-то встать на путь благоразумия и компромиссов, стакан коньяка.
- Во-первых, только ты из морронов был тогда, то есть два дня назад, в Полесье, - начал "петь" Бартоло, заглотив до конца живительную влагу, - во-вторых, только немногие, даже из "стариков", решились бы на такой отчаянный шаг. Кроме того, именно ты противился дольше всех заключению мира с вампирами.
- И это все? - несколько раз переспросил Дарк, пристально глядя в хитрые глаза явно умолчавшего о чем-то эфиола.
- Тебя узнали, - решил открыть последнюю карту Бартоло, - узнали вампиры. От них приехал посланник. Ложа считает, что убийцей был именно ты, и грозилась разорвать договор, если морроны тебя не выдадут. Совет отказался, но заверил, что сам разберется с тобой. Посла это устроило.
- Еще бы, - с сарказмом и ненавистью хмыкнул Дарк, - загребать жар чужими руками - это их стиль!
Аламез, он же Андерсон, поднялся со стула и начал быстро собирать вещи. Информация была получена, и она будет подвергнута тщательной обработке тем необычным компьютером, что находился у него в голове. Сейчас же нужно было уходить, притом срочно. Совет скоро поймет, что попытка захвата преступника провалилась, и пошлет новую группу более многочисленных и опытных исполнителей.
Дарк быстро собрался: джинсы, тяжелые ботинки армейского пехотинца, легкая куртка на тонком меху и маленькая сумка с деньгами, оружием и документами - вот и вся экипировка странника двадцать первого века. Прежде чем уйти и благородно оставить приходить в себя троицу неудачников, он развернулся и задал Бартоло последний вопрос:
- Почему ты и эти… малолетки? - Слова сопровождались небрежным кивком головы в сторону связанных подручных. - Неужели у Совета не нашлось никого посерьезнее?!
- Они побоялись… побоялись смуты, - прошептал Бартоло, уставившись в пол, - "старики" могли отказаться ловить тебя или встать на твою защиту. Ты слишком для многих из них был примером, - на ноте неприкрытой зависти закончил монолог послушный исполнитель чужой воли.
Дарк громко хлопнул дверью и написал краткую прощальную записку для госпожи Зигер. Все-таки она когда-то была его возлюбленной, правда, сама она так и не узнала в бесшабашном разгильдяе Андерсоне похитившего сорок лет назад ее сердце Гельмурса Грубера.