В особняке Алстера Скарлетта на Пятьдесят четвертой улице шел ремонт: несколько рабочих в висячих люльках, закрепленных на крыше, тщательно обрабатывали пескоструйными аппаратами наружные стены. Массивный «Чеккер» подкатил к парадному входу, и Мэтью Кэнфилд проворно взбежал по ступенькам. Он дернул дверной колокольчик. Дверь отворила все та же грузная экономка.
– Добрый день, Ханна. Не знаю, помните ли вы меня. Я Кэнфилд, Мэтью Кэнфилд. Я хотел бы повидать миссис Скарлетт.
Ханна не двигалась с места и не приглашала его войти.
– Миссис Скарлетт ждет вас?
– Она не назначала мне встречи, но, я знаю, она примет меня. – Кэнфилд не стал предупреждать Джанет по телефону только потому, что так ей было бы легче ему отказать.
– Я не уверена, сэр, что мадам дома.
– Что ж, тогда мне придется подождать. Надеюсь, однако, не здесь, на ступеньках.
Ханна неохотно отступила в сторону, и Кэнфилд вошел в холл, декорированный поразительно безвкусно – нелепое сочетание красных обоев и черных портьер прямо-таки ошеломляло.
– Я узнаю, дома ли мадам, – изрекла экономка и направилась к лестнице.
Спустя несколько минут на лестнице, ведущей в холл, появилась Джанет в сопровождении Ханны. Взгляд Джанет был ясным и уверенным, от былой затравленности не осталось и следа. Она прекрасно держалась, и Кэнфилд осознал, как она красива.
Кэнфилд вдруг подумал, до какой же степени он ей не ровня, и эта мысль больно кольнула его самолюбие.
– Вот так сюрприз! Какими судьбами, мистер Кэнфилд?
Он не мог понять, как следует отнестись к ее словам – рада она ему или наоборот. Произнесены они были приветливым и вместе с тем сдержанным тоном.
Джанет прекрасно усвоила стиль общения, принятый в ее кругу.
– Льщу себя надеждой, миссис Скарлетт, что я не нарушил вашего покоя.
– Нисколько.
Ханна наконец спустилась со ступенек и направилась к столовой. Кэнфилд торопливо продолжил:
– Во время своей последней деловой поездки я познакомился с сотрудником компании, которая строит дирижабли. Я подумал, что это вас наверняка заинтересует.
Краем глаза Кэнфилд наблюдал за Ханной: та быстро повернулась и уставилась на него.
– Но, мистер Кэнфилд, почему это должно меня интересовать? – Джанет была явно озадачена.
– Я слышал, что ваши друзья из Ойстер-Бей хотят приобрести для своего клуба дирижабль. Вот почему я и поспешил к вам. Захватил с собой всю необходимую документацию. Первоначальная стоимость, спецификации и прочее… Позвольте вам показать.
Кэнфилд взял Джанет Скарлетт под локоть и быстро повел к двери гостиной. По всему было видно, что Ханна намеревалась задержаться в холле, но, уловив брошенный на нее Кэнфилдом взгляд, удалилась в столовую. Кэнфилд же плотно закрыл за собой дверь гостиной.
– О чем вы говорите? Я вовсе не собиралась покупать никакой дирижабль!
Кэнфилд приложил палец к губам.
– В чем дело?
– Помолчите минутку, очень вас прошу, – тихо, чуть ли не шепотом, и вместе с тем ласково произнес Кэнфилд. Он выждал секунд десять, потом резко распахнул дверь.
В столовой напротив гостиной у обеденного стола стояли Ханна и мужчина в белом рабочем комбинезоне, вероятно, один из маляров. Они о чем-то беседовали, то и дело поглядывая на дверь гостиной. Застигнутые врасплох, они поспешно ретировались.
Кэнфилд захлопнул дверь и повернулся к Джанет.
– Забавно, не правда ли?
– Что все это значит?
– Вас не смущает, что ваша прислуга проявляет столь откровенное любопытство?
– Ах, вот вы о чем… – Джанет повернулась и взяла из шкатулки, стоявшей на кофейном столике, сигарету. – Конечно, слуги будут теперь судачить, но, мне кажется, вы сами дали им повод.
Кэнфилд поднес спичку, она прикурила.
– А при чем здесь маляр?
– Меня совершенно не интересует, с кем общается Ханна. Главное, чтобы она выполняла свои обязанности…
– Но разве вам не кажется странным, что при упоминании о дирижабле Ханна буквально застыла на месте?
– Простите, но я вас все-таки не понимаю.
– Виноват. Но позже вы все поймете.
– А почему вы пришли без звонка?
– А вы разрешили бы мне прийти, если бы я позвонил?
Джанет на минуту задумалась.
– Наверное… Притом что наша последняя встреча оставила у меня в душе горький осадок. Я вовсе не сержусь на вас. Но почему вы сейчас себя так странно ведете?