Выбрать главу

— Знаете ли, — заметил Калум, когда его позвали посмотреть на “произведения” малышки, — а это очень похоже на надписи на ее “яйце” Как вы думаете, насколько взрослой она родилась?

После этого все трое отправились сравнивать рисунки девочки с надписями на “яйце”, но в конце концов решили, что сходство было чисто случайным: в конце концов, откуда бы ребенку в столь нежном возрасте знать письменность? Тогда они начали учить ее печатать на интерлингве, используя стандартизированный шрифт, и вскоре она уже могла воспроизвести распечатку программы компьютера быстрее, чем любой из них.

— Что ж, она печатает то, что часто видит.

Купание девочки обернулось крупным открытием — и последовавшим за этим торжеством, затянувшимся почти на час.

— Всех детей надо регулярно купать. Гигиена, — сказал Рафик, улыбнувшись плескавшейся в большой раковине девочке: пока что малышка в ней умещалась. — По крайней мере, это-то я знаю точно.

— Да? Но на борту воды только на троих, а с ней нас четверо; к тому же, она много пьет, так что в ближайшее время нас ожидает нехватка чистой воды, — кисло заметил Гилл.

— Вся сточная вода подвергается очистке, — напомнил им Калум; как раз в этот момент малышка окунула лицо в воду и принялась пускать пузыри. А потом глотнула воды. — Нет, милая, не надо пить воду, в которой купаешься. Она грязная.

— Строго говоря, нет, — заметил Рафик, глядя на чистую воду, в которой сидела их подопечная.

— Должна быть грязной. Я хорошенько ее намылил, — Калум пригляделся: металлическое дно было прекрасно видно сквозь слой воды. — Но это же невозможно! Должна была остаться мыльная пена… Малышка перепачкала коленки, ползая по полу, а до того перемазала пальцы маркером, а теперь она чистая…

— Давайте-ка проверим, — предложил Рафик и отправился за одним из своих диагностических приборов. Погрузив его в воду, он посмотрел на результат — и едва не разинул рот от удивления. — Эта жидкость — стопроцентно чистая, чистейшая вода. По правде сказать, она чище той, на которой я сегодня с утра варил себе кофе.

— Но ты же видел, как я ее намыливал! — тоном оскорбленной добродетели заявил Калум. — Я ее вымыл, потому что она была грязной!

— А сейчас она чистая. И вода тоже, — Рафик снова посмотрел на прибор. — Не понимаю.

На лице Калума возникло хитрое выражение:

— А анализ воздуха ты в последнее время делал?

Рафик поморщился:

— Делал, делал, как и положено в это время суток…

— Ну и?.. — поторопил его Гилл, поскольку Рафик медлил с ответом, задумчиво скребя в затылке.

— Ни следа избыточной двуокиси углерода; а следу должны были появиться, поскольку теперь мы дышим этим воздухом вчетвером. К тому же, широколистных растений в секции гидропоники поубавилось, поскольку она, — он указал на девочку, — любит их больше, чем любую другую зелень.

Трое мужчин в молчании уставились на свою маленькую подопечную, которая продолжала пускать пузыри в кристально-чистой воде, явно наслаждаясь этим нехитрым развлечением.

— Я все думаю про этот вот рог посередине ее лба, — заговорил Гилл. — Говорят, что единороги умели очищать воду…

— Воду — может быть, — согласился Калум, выросший на тех же волшебных историях, что и Гилл. — Но воздух?

— Во-ду? — по слогам произнесла малышка, приоткрыв рот с тем выражением, которое, как уже выяснили мужчины, у нее означало улыбку. — Воз-дух? — прибавила она, растягивая главные.

— Верно, маленькая: вода и воздух. Две вещи, без которых не могут жить оба наших вида, — проговорил Рафик, вздыхая: девочка задала ему серьезную загадку.

— Давайте назовем ее Уной, — внезапно предложил Гилл в наступившей тишине.

— Мне не нравится, — покачал головой Рафик. — Кроме того, нам бы сейчас следовало выбирать имена на “А”, а не на “У”.

— Акорна, — предположил Калум. — Это несомненно лучше, чем “деточка”, “малышка” или “крошка”, — он покосился на Гилла, от которого мимоходом слышал все эти — и не только эти — “сюсюканья”, как он выражался, в обращении к девочке.

— Акорна? — Рафик задумался. — Это лучше, чем Уна.

Он взял чашку, набрал в нее чистой воды из ванночки и собирался было вылить воду на голову девочке, когда Гилл перехватил его руку.

— Ты даже не христианин, — заявил он и, вылив воду на серебристые кудряшки, объявил: — Называю тебя Акорной!

— Да нет же, нет, бестолочь, — Калум отобрал у него чашку и снова наполнил ее водой. — Надо говорить — “нарекаю тебя Акорной”! Я буду крестным отцом.

— Нет, не будешь. Крестным отцом буду я.

— А я тогда кем остаюсь? — оскорбленно поинтересовался Рафик. Акорна поднялась на ноги и едва не вывалилась из импровизированной ванны; он вовремя успел подхватить ее.

— А ты будешь держать ребенка на руках, — хором заявили Калум и Гилл. Калум протянул Гиллу полотенце.

Они уже выяснили, что девочку нужно вытирать насухо, поскольку, оказавшись на полу, Акорна обычно пыталась встряхнуться, а вокруг было достаточно оборудования, вовсе не нуждавшегося в ежедневном окроплении водой.

“Кхедайв” разгрыз и поглотил “Арахис”, если так можно выразиться, и теперь направлялся к DF-4-H3.1, небольшому астероиду с достаточно высокой, однако, концентрацией ценных металлов, чтобы это их путешествие окупилось. Именно в это время они и получили первое сообщение с Базы.

— Краткое изложение предлагаемых изменений, вносимых в статус пайщиков… — Гилл нахмурился. — Зачем они посылают нам весь этот мусор? Мы рудокопы, а не счетоводы какие-нибудь!

— Дай-ка я посмотрю, — Рафик повернулся к консоли и щелкнул пальцами. — Три распечатки!

— Напрасный расход бумаги, — заметил Калум.

— Все равно Акорне нужна бумага для рисования, — возразил Гилл.

— А если это то, что я думаю, — прибавил Рафик, — вы двое захотите прочесть это сами. И не захотите ждать, пока я все дочитаю сам!

— Что бы это ни было, — с отвращением проговорил Гилл, просмотрев свою копию, — здесь достаточно всякой бюрократической тарабарщины, так что нам все равно придется подождать твоих разъяснений, Рафик. Может, хоть ты переведешь это на нормальный язык!

— Ну, не все тут так непонятно, — медленно проговорил Калум. — Вот в этом параграфе, — он постучал по своему экземпляру распечатки, — говорится, что наши паи в “Коммерческих Разработках и Исследованиях” стоят сейчас втрое больше, чем когда мы покидали Базу.

Гилл присвистнул:

— Ради таких новостей я согласен читать любую тарабарщину!

— А в этом параграфе говорится, — продолжал Калум, — что наши акции больше не дают нам права голоса в совете акционеров.

— А это законно? Хотя за тройную плату… кого это волнует? В любом случае, у нас не так много акций, чтобы как-то влиять на политику компании.

Калум яростно моргал, переводя написанное в столбцы цифр: он не дал себе труда воспользоваться аудиоуправляемым калькулятором.

— Общая стоимость наших акций увеличилась в 3,25 раза, если быть точным. Если бы мы решили когда-нибудь проголосовать единым блоком, это вполне могло бы повлиять на ближайшие планы компании…

— Мне кажется, — странно напряженным голосом проговорил Рафик, — что, если вы перестанете звенеть мелочью и посмотрите на последнюю страницу, то увидите нечто гораздо более важное. Похоже, КРИ были куплены. И купил эту компанию “Концерн Объединенных Производителей”.

Гилл пролистал свою распечатку.

— Здесь говорится не о покупке, а о слиянии…

Рафик пожал плечами:

— Когда тигр осуществляет слияние с козленком, кто из них остается в живых?

— О, нам не о чем беспокоиться, — возразил Гилл. — Все равно наших паев было недостаточно для того, чтобы это имело какое-то значение при голосовании, Калум — и, кроме того, в то время, когда устанавливалась политика компании, нас никогда не было в нужном месте. Мы и так не голосовали. Кроме того, вот здесь говорится, что в работе и управлении компанией ничего не изменится.