Если дядя Олаф считал меня своей племянницей, да и для тёти Линды я всё же не была чужой, то дядя Густав невзлюбил меня с самого начала. Решение дяди Руди взять надо мной опеку он всегда называл своенравной прихотью, а меня – ходячим недоразумением, которое незаслуженно стало частью семейства Крог.
Тем удивительнее было его желание переговорить со мной с глазу на глаз в загородном особняке Мелингов во время семейного торжества по случаю дня рождения дяди Олафа.
– Шела, – отведя меня в библиотеку и заперев её изнутри на ключ, дядя Густав требовательно вопросил, – на что мой брат разбазаривает семейный капитал? Ты должна знать, отвечай.
О, провидение, сколько надрыва в голосе, сколько скорби и недовольства. Можно было бы съязвить и сказать, что после того как дядя Руди решил порвать всякие связи с торговой компанией и продал дяде Густаву все свои акции, никакого семейного капитала больше нет, зато есть частные средства Рудольфа Крога, которые он вправе тратить на своё усмотрение. Но я глянула на запертую дверь, потом на закипающего дядю Густава, и ответила:
– На прошлой неделе дядя Руди купил дирижабль.
Лучше бы я этого не говорила. Дядя Густав чуть не пожелтел от гнева. Послав ругательства в пустоту, он, наконец, взял себя в руки, чтобы спросить:
– И во сколько же ему обошлась эта блажь?
– Понятия не имею. Дядя Руди ведь не в одиночку оплачивает будущую экспедицию.
Собственно, предстоящий полёт к северной оси мира окончательно рассорил и без того враждовавших братьев Крог. Дядя Руди так давно мечтал сделать нечто великое и значимое, что больше не мог заставлять себя ходить в бесконечные коммерческие рейсы, в которых нужно только продавать и закупать заморские товары. Конечно, за долгие годы таких странствий он успел с лихвой утолить снедавшую его жажду путешествий и повидать немало удивительных мест на планете. Но одна точка на карте всё же оставалась недостижимой для торгового флота Крогов-Мелингов.
На протяжении веков ни один корабль, ни одна собачья упряжка и даже гидроплан не смогли достичь умозрительной оси мира – этого края нескончаемой зимы и вечных льдов. Вот потому дядя Руди и решил, что настало время испытать на прочность дирижабль, а заодно и завоевать для Тромделагской империи право первой водрузить свой флаг на вершине мира. Учёные императорского географического общества, журналисты и даже частные спонсоры охотно его в этом поддержали. А вот дядя Густав категорически воспротивился. Раньше мне казалось, что он просто переживает за брата, ведь столь рискованное путешествие на крайний север, где море скованно прочным льдом, а редкие клочки земли покрыты нетающими снегами, может закончиться весьма плачевно. А его, оказывается, интересует, сколько стоит дирижабль…
– А ты, я смотрю, – пошёл в словесную атаку дядя Густав, – совсем не понимаешь, чем всё это может закончиться для тебя.
– Для меня? И чем же?
– А тем, что мой братец спустит все деньги на сомнительные прожекты, а ты станешь никому не нужной бесприданницей. Сколько тебе сейчас лет?
– Семнадцать, – немного оторопев от такой тирады, всё же ответила я.
– Ну, это как посмотреть, – скользнул по мне беглым взглядом дядя Густав. – Не удивлюсь, если судовой врач мало что смыслил в детской стоматологии и убавил тебе год. А ведь это значит, что сейчас тебе лет восемнадцать, ты девушка на выданье. Если бы не тот эскулап, сейчас бы ты была совершеннолетней и могла бы самостоятельно принимать решение о браке. А так на это нужно согласие твоего опекуна.
– Так ведь я и не собираюсь замуж, – пришлось мне пожать плечами, после чего я услышала снисходительное:
– А пора бы. И Рудольфу бы не мешало об этом подумать. Сам собирается лететь на край света, а тебя оставляет одну. Нехорошо.
– Так ведь я буду не одна, а с хухморчиками.
– Речь не о миниатюрных домашних слугах. Речь о том, что рядом с тобой должен быть кто-то, кто позаботится о тебе. Если не опекун, то законный муж. Если не один Крог, то другой. Понимаешь?
Я аж вздрогнула. Не далее, как два года назад дядя Густав овдовел. И что же это он сейчас мне собирается предложить? Ужас какой! Он ведь старше дяди Руди на пять лет!
– Тебе давно пора стать частью клана Крогов, – продолжал увещевать меня дядя Густав. – Три поколения нашей семьи сумели взрастить из крохотной экспортной конторки крупнейшую торговую компанию, с которой не может сравниться ни одна другая во всей империи. К тому же наша с Рудольфом бабка была внебрачной дочерью Эрлинга VI, а это значит, что мы приходимся троюродными братьями нынешнему императору. Теперь ты понимаешь, какая это ответственность – быть одной из Крогов? Из нашей семьи просто так не уходят. Даже Линда поняла это, когда развелась с Рудольфом, а потом вышла за Олафа. Пусть она теперь не Крог, а Мелинг, но она осталась в семье. А то, что тебя нашли в ящике с персиками, ещё не делает тебя настоящей Шелой Крог. Но ты можешь по праву называться ею, когда станешь моей невесткой.