– Преступник ожидал, что его депортируют туда же, откуда он прилетел.
– То есть в Нижнебобрянск, – согласно кивнул Помятый, не отводя от меня напряженного взгляда.
Я занервничала.
– А вышло так, что депортировали не его, а меня, и совсем в другой город!
– Не в Нижнебобрянск, – кивнул Помятый, продолжая неотрывно следить за моими рассуждениями.
– Да! В Краснодар! – Я задергалась. – И теперь преступнику, чтобы не потерять свой ценный тайный груз, тоже нужно было лететь со мной в Краснодар!
– А не в Нижнебобрянск, – добавил Лазарчук и тихо захихикал.
Я рассердилась:
– Да идите вы…
– В Нижнебобрянск! – шепнула Ирка одними губами и тут же вскинула руки вверх. – Все, все, я больше не буду! Рассказывай дальше, пожалуйста.
Я показательно терпеливо переждала минутку нездорового веселья и продолжила:
– Итак, преступнику, чтобы не потерять свой ценный груз, нужно было полететь в Краснодар одним рейсом со мной. И что же он сделал?
– Купил билет? – предположил Помятый.
Я помотала головой:
– Зачем ему было светить при покупке билета свой паспорт и оставлять след? Он снова поступил очень хитро. Высмотрел среди пассажиров, ожидающих посадки на нужный рейс, одинокого мужчину неприметной внешности, убил беднягу, усадил труп на унитаз в другой туалетной кабинке, забрал себе билет и документы убитого и с помощью нехитрого грима придал своей физиономии необходимое и достаточное сходство с лицом на фотографии в паспорте жертвы!
– Ух ты! – восхитилась Ирка. – То есть ух он!
– Да, изобретательно, – согласилась я. – Но преступнику не повезло: вылет задерживался и задерживался. Вероятность того, что трупы в кабинках будут обнаружены, становилась все больше. Наконец появилась уборщица – прямая угроза коварному плану преступника!
– И он ее тоже убил? – предположил Помятый. – И усадил в кабинке?
– Почти угадали. – Я улыбнулась ему ласково, как добрый учитель – туповатому, но старательному ученику. – Он усыпил ее и уложил на диванчик у туалетов, завалив спящую вещами и таким образом спрятав форму службы клининга. А на дверь туалета, где сидели убитые, повесил табличку «Идет уборка»!
– То есть двух мужиков он убил и одну женщину усыпил? – вслух подсчитал Лазарчук таким тоном, словно отметил дискриминацию по половому признаку.
– И еще какого-то третьего мужика вырубил, причем открыто, на наших глазах, – припомнила я.
– Это когда? – заволновалась Ирка, огорчившись при мысли, что она что-то пропустила. – Где я была?
– Там же, где и я – на стуле стояла, – успокоила я подружку. – Помнишь, в кафе случилась массовая свалка с мордобоем и больше всех пострадал какой-то тип в одеяле? Я ведь ясно видела, что его свалил наш преступник. Я еще удивилась: надо же, такой мелкий, а завалил парня крупнее себя!
– Погоди, так ведь это был…
Ирка не договорила, медленно-медленно повернула голову танковой башней и тяжелым взглядом уставилась на Юру.
– Ну да, – кивнула я, от души наслаждаясь моментом. – Позвольте представить – это наш преступник!
Юра, надо отдать ему должное, не заверещал протестующе, не подскочил на стуле, даже в лице не изменился.
– Как же ты догадалась, что это он? – спросила Ирка, обиженно надуваясь и краснея, как воздушный шар. – И когда ты об этом догадалась? Почему мне не сказала?
– Да не успела я тебе сказать, меня уже в самолете осенило, – объяснила я. – Понимаешь, до вылета так называемый Юра выглядел шатеном с зализанными волосами, но это была ненадежная маскировка на скорую руку: думаю, он просто намочил и пригладил свои русые вихры. А потом они высохли и стали намного светлее, и очки конспиратор в полете снял, а самое главное – пока спал, размазал родинку, которую нарисовал для пущего сходства с тем парнем, под видом которого вылетел в Краснодар! И тогда я узнала в нем давешнего мужичка-дурачка!
– Того самого, в ушанке и тулупе? – Ирка пытливо уставилась на Юру, явно примеряя на него незатейливый зимний наряд крепостного крестьянина.
– Ага! Я тоже вспомнила про тулуп, и тут меня снова осенило: я сообразила, что именно этот старорусский зипун использовала в качестве подушки спящая немецкая уборщица!
– Ну да, конечно, после этого уже нетрудно было восстановить всю картину преступления целиком, – снисходительно заметила Ирка, несколько обидев этим меня как Шерлока.