Дав выход чувствам, она несколько успокоилась и взяла свою чашку с шоколадом.
– А что лорд Бамф пишет тебе?
Дикон сломал печать на адресованном ему конверте. Внутри оказалась пачка листков, исписанных убористым почерком, – именно то, что ему меньше всего нравилось обнаруживать в конвертах. Но ради сестры он взял верхний листок, который оказался титульным, и прищурился, вчитываясь.
– О нет, – произнес он, наконец. – Меня тоже вызывают в Лондон, клянусь Богом. Чтобы обсудить прилагаемый документ. – Он свирепо уставился на пачку листков. – Твой брачный контракт, Виола. Тридцать чертовых параграфов! Мне жаль адвоката, которому придется читать все это.
Виола вскочила на ноги.
– Сколько денег он хочет?
– Судя по всему, много, – сказал Дикон. – Но ты стоишь того, дорогая.
– Скорее он думает, что это он стоит того! – воскликнула она, подбежав к брату. – Не подписывай, Дикон, ни в коем случае.
– Я не такой дурак, как тебе кажется, юная Виола, – обиделся Дикон. – Я ничего не подписываю без совета с адвокатом, – добавил он, пока Виола просматривала документ. – Не беспокойся, дорогая. Адвокаты во всем разберутся.
– Этот старый дурак! – пробормотала Виола, имея в виду семейного адвоката. – Мистер Пибоди не способен разобраться даже в собственных носках. Это не брачный договор, – пожаловалась она, – а акт о безоговорочной капитуляции! Это рабство. Он хочет все, чем я владею или буду когда-либо владеть. Я не собираюсь принимать его условия.
– Надеюсь, он не претендует на Лайонс? – встревожился Дикон. Лайонс был поместьем, унаследованным Виолой от матери, к которому герцог питал особую привязанность.
Виола прошествовала к камину и швырнула предложение лорда Бамфа в огонь, разворошив пламя кочергой.
– Я же сказала тебе, что он мне не понравится. Герцог был ничуть не меньше возмущен претензиями лорда Бамфа.
– А я скажу тебе, что он не получит твой охотничий домик! Лайонс имеет лучшие охотничьи угодья во всей Шотландии. Я могу отдать ему свою сестру, но, будь я проклят, если позволю отстреливать своих уток, Виола!
– Конечно, не получит, – заверила его Виола. – Я не из тех жалких женщин, которые согласны каждую неделю, клянчить у мужа свое жалкое содержание. Даже если мне придется выйти замуж за этого кретина, чтобы получить свое состояние, это мое состояние, и я не намерена расставаться с ним! Надо его как-то утаить. В конце концов, он не знает, чем я владею. Я могла бы дать ему тысяч десять фунтов, а остальное оставить себе.
– Возможно, он не знает о Лайонсе, – подхватил Дикон. – Мы не обязаны говорить ему о его существовании.
Виола принялась беспокойно расхаживать по комнате, размышляя вслух.
– Эти старые адвокаты слишком, мягкотелы, – посетовала она. – Мне нужен менее совестливый человек. Лучше даже совсем бессовестный. Бездушный, алчный, не стесняющийся грязных приемов. Есть у нас такой на службе? – поинтересовалась она, с сомнением глядя на брата.
Дикон задумался, пережевывая пищу.
– Вообще-то да. Дев. Виола остановилась.
– Дев? – осторожно переспросила она.
– Дев, – повторил он. – Девайз. Не знаю, насколько он алчный, но я слышал, как его называли всем, что ты перечислила. Собственно, его называли гораздо хуже.
– Ладно, не дразни меня, – сказала Виола, усевшись на стул. – Рассказывай все, что тебе известно об этом образце совершенства.
– Да нечего рассказывать, – пожал плечами Дикон. – Дев – биржевой маклер. Он управляет нашими деньгами.
Виола издала стон.
– Дикон, это война, – заявила она. – Никто не начинает военные действия с тупым оружием. Вряд ли маклер что-нибудь смыслит в законах. А у Бамфа наверняка полно ловких адвокатов.
– Зачем тебе адвокат? – возразил Дикон. – Всем известно, что закон против женщин. По закону жена – собственность мужа, как и ее имущество.
– Ты прав, – признала Виола. – Но что может в таком случае сделать мистер Девайз?
Дикон пожал плечами.
– Полагаю, что-нибудь хитрое и непорядочное.
– О, вне всякого сомнения! Но захочет ли он обойти закон?
– Он сделает больше – он его нарушит, – заявил Дикон с нескрываемой гордостью. – Я же сказал тебе, что он биржевой маклер. Власти не оставляют попыток засадить его в тюрьму, но не могут ничего доказать. Закону он не по зубам. Слишком умен.
– Правда? – произнесла Виола, явно под впечатлением.
– Но это дорого ему обходится, – печально заметил Дикон. – Когда я встретил Дева, он был цветущим парнем. А теперь от него осталась одна тень. Я с трудом его узнаю. Бледный и тощий, как книжный червь.