До сегодняшнего дня легко могла анализировать, собирать факты воедино и давать оценку ситуации, но сейчас все знания будто померкли. Напоминаю себе слепца из притчи, где незрячие мудрецы трогали слона, чтобы понять, какой он, и каждый описал животное по-своему. У каждого оказалась своя правда.
Я считала, что Зен предатель, что он намеренно разрушает мою жизнь, а в действительности грек пытался отвести от меня удар? Но почему ничего об этом не сказал? Почему, после того как решил свои проблемы, никак не связался со мной, не поинтересовался моей жизнью? Ответ очевиден: Зен понял, что наша интрижка не будет иметь продолжения.
Ветер усиливается, брызги от волн попадают на лицо и одежду, но я не двигаюсь с места. Не хочу в номер, где ждут сын и Ника. Только совсем замерзнув, решаю, что пора возвращаться.
Зайдя в фойе, я нос к носу сталкиваюсь с Ванессой. В руках у нее два стаканчика с кофе из бара при ресторане. Она чуть не выплескивает их содержимое на меня. Начинается извиняться по-испански, но, заметив, что это я, меняется в лице и недовольно морщится.
— Ты еще здесь, — произносит с пренебрежением. — Хотя Зен, наверное, все урегулировал. А я бы точно это делать не стала. Ты едва человека не покалечила! На месте руководства отеля я бы немедленно тебя выселила. Вместе с ребенком!
Хочется ответить грубо, но у меня нет сил, последние из себя выжимаю, словно остатки зубной пасты из тюбика. Слишком много потрясений за один день. Я думала, любовь — это прекрасное и светлое чувство, но, обжегшись во второй раз, поняла, что после себя оно оставляет лишь боль, сожаление, страх и несбывшиеся надежды.
Ванесса что-то говорит вслед, но я не слушаю и иду в номер. Ника подскакивает с дивана, увидев меня.
— Что он сказал? — шепчет одними губами, не сводя глаз с моего лица.
Перевожу взгляд на Эмиля. Он играет на полу с Лили и даже не догадывается, какие судьбоносные события происходят в нашей жизни.
— Идем в спальню, — киваю на дверь, давая Нике понять, что при детях мы разговаривать не будем.
Она тушуется, но идет следом.
Я устало стягиваю с себя кардиган и бросаю его на кровать. Хочется опуститься рядом и плакать, уткнувшись лицом в подушку.
— Даша…
Прикрываю веки и вздыхаю. Стою так пару мгновений, а потом впиваюсь глазами в Нику.
— Почему ты так настаивала, что мне и Эмилю нужно домой, и не хотела нашей встречи с Дамианисом? — Намеренно умалчиваю, с кем из братьев я общалась.
Ника бледнеет, растерянно моргает. Открывает и закрывает рот, а потом вскидывает подбородок.
— Я по-прежнему не хочу и считаю, что тебе как можно скорее надо уехать отсюда.
Мне не нравится ее ответ. Если Ника что-то знает, пусть скажет. Как есть.
— В моей жизни не так много важных людей, и тебе об этом прекрасно известно. Сейчас все будто против меня. Леон своими словами перевернул весь мой мир. Поэтому тебе тоже не стоит молчать. Рассказывай!
Ника, пошатнувшись, хватается за комод.
— Что он тебе сказал?..
— Что Кира умерла после родов, а Егор сидит за решеткой. Ты знала?
Ника молчит, но по выражению ее лица вижу, что знала.
— А еще меня в прошлый раз отовсюду вывели, чтобы не таскалась с животом по допросам и не оказалась там же, где находится бывший муж. История некоторым образом повторяется. Ларссон причастен к незаконным сделкам. Подробностей не знаю, да мне их никто и не скажет. Леон, как и ты, попросил собрать вещи и лететь домой…
Делаю паузу, но продолжить не успеваю, Ника перебивает:
— Я и представить не могла, что все окажется так серьезно… Мне ничего не известно про Зена и его дела, но, когда Егора посадили, с меня семь потов сошло от страха, что ты будешь следующей! Ведь однажды его на чем-то подобном уже ловили! Я собиралась тебе рассказать, но передумала. Ты и так тяжело ходила последние месяцы, раньше срока родила, сильно переживала, потом пыталась наладить свою жизнь. Откуда мне было знать, что у греков на уме, я лишь хотела обезопасить тебя и твоего ребенка, оградить от этих жестоких людей. Не хочу заново переживать тот кошмар, через который мы прошли всей семьей и выстояли. Да-да! Именно выстояли! Ведь нам никто не помогал!
Вроде Ника все правильно говорит, но ощущение, будто она о чем-то важном умалчивает, меньше не становится.
— Даша… Я не хочу ссориться. Ты мне очень дорога…
Сажусь на кровать и опускаю голову на ладони, чувствуя полное опустошение.
— Ники, мне очень плохо. Я морально истощена. Предстоит начинать все сначала. Искать работу, стараться забыть произошедшее здесь. Как-то перестроиться, ведь я была убеждена, что Зен предал меня, а в действительности он пытался помочь. Встретиться бы с ним, задать вопросы… Но если он не счел нужным объясниться, значит, не хочет меня видеть. И от этого так больно… Иногда я представляю, что Зен — отец Эмиля. По крайней мере, хочется так думать. Ты видела, какие умные глазки у моего сына? Даже Ванесса обратила на это внимание… Я спросила у Леона, подделывал ли он результат теста. Он ответил, что был бы рад, если бы Эмиль имел отношение к их семье. Хотя после всего, что я услышала, возможно, даже к лучшему, что это не так. Раз в жизни Дамианиса столько проблем, от него надо держаться на безопасном расстоянии…