Но рыжая не была уязвима. Она тоже отпустила топор, дала ему повиснуть на ремешке, и выпустила пламя прямо из ладони. Парень, ослеплённый паром, увидел его слишком поздно. Сгусток пламени ударил ему в грудь, взорвался, и щит отлетел в сторону. Его отбросило на спину.
— Стоп бой! — рявкнул я.
Герольды в ярких нарядах ринулись в круг. Двое остановили рыжую своими тяжелыми посохами, уже кинувшуюся добивать. Другие полили водой лежащего — горящего — парня. Один из зрителей вызвал что-то вроде локального душа.
— Его доспех мой! — визжала рыжая. — Он сам сказал!
Я спешился, подбежал. Пустил волну лечения. Лицо и глаза спасло забрало. Но воротник прогорел, и ожог на горле был глубокий — почти до хряща. Пришлось потрудиться, чтобы сохранить ему дыхательное горло… трахею, кажется. Остальные ожоги — менее критичны, но кожу он потерял местами на ладонь.
Сняли с него броню. Почерневшую, обугленную, но не развалившуюся. В целом — спасли. Его слуги уволокли его к уже ожидавшим лекарям. Сегодня все за счет заведения.
Как я и предполагал, после победы рыжая стала для большинства «своей в доску». И теперь, если кто-то говорил ей грубости, получал сразу несколько вызовов от дураков, которые хотели ей понравиться.
Позже я зашёл в палатку лекарей. Нашёл «своего» среди раненых. Он лежал на тюках, набитых соломой и покрытых попоной, раздетый донага и намазанный лечебными мазями слоем толщиной с палец.
— Не переживай за доспех и оружие, — начал я. — Это я смогу исправить.
— Я, Теар из рода Сколан, не нуждаюсь в подачках! — прохрипел парень.
Голос его, из-за повреждённого горла, звучал тихо и сипло. Скорее всего, так и останется. На глазах у него выступили слёзы — ему было больно.
Я мысленно выругался. Опять забыл, с кем имею дело. Это не бродяга в нелепой броне. Передо мной — не просто голый и вымазанный в жирной мази солдат. Это воин. За ним — поколения таких же воинов, прошедших битвы, монстров, болота и осады. Это как если бы у меня в том мире не просто дедушка получил орден Славы, а поколения за поколениями, десятки предков, получали награды за страшную войну с беспощадным врагом.
В моём мире такая война длилась четыре года. И этого хватило, чтобы сформировать нацию. А здесь — она длилась тысячу лет.
И он вовсе не нуждается в подачках. Каждый, кто приехал сюда во главе своего «копья», имеет за спиной сотни людей. Может, даже тысячи — если считать с жёнами, детьми и слугами. Да, кольчуга стоит целое состояние, если оценивать её в серебре. Но большинство не покупают себе оружие — они его добывают. В бою. Реже — служат в охране купцов или Великих Семей. Делают сами, вместе с кузнецами, мастерами, иногда даже всей деревней.
Так тут устроено: крестьянин, в общем, всё нужное для жизни делает себе сам. Разве что серпы и ножи кует местный кузнец. Копьё? Тоже можно. Арбалет? Иногда. А вот доспех для всадника, защитника… доспех часто собирается по частям, поколениями, как реликвия.
Человек моего положения редко действует наобум. Фанго уже успел нашептать мне о семье этого парнишки. Преданный, старый род. Служат Итвис вот уже пять поколений — почти сто лет. Основатель был простым стражником, только с явным талантом к боевой элементальной магии. Скорее всего, чей-то бастард. Служил верно, стал рыцарем. К сорока — получил в жёны благородную даму от побеждённых конкурентов и землю, надо думать, от них же.
Род Сколан — очень лояльные. Даже ту нелепую попытку Великих Семей насадить тут культ Солнца вместо Императора, которую они сами давно забыли, — восприняли как откровение. Сделали её своей новой верой. Настолько, что традиционное местное поклонение предкам и Великой Матери отодвинули на второй план.
Во владениях этого юноши есть кожевенная мастерская. Мастеров — человек пять. Подмастерьев — десять. А просто помощников — с полсотни. Ручной труд, трудоёмкий, требует много рук. С семьями — уже минимум триста душ. И всех нужно кормить. А это ещё сотня семей на земле, чтобы снабжать их едой.
Так вот — такую кожаную броню эта мастерская сделает… Понятия не имею, за месяц или за год. Скорее за год. Тут примитивность технологии компенсируется тщательностью. Сам цикл от сдирания шкуры до готовой брони может длиться больше года. Они дуги для арбалетов год сушат в специальных складах с нужным микроклиматом — домики на склонах, чтобы ветер тянул. Один раз не укутал зимой, не уследил после дождя за влажностью — и всё пропало.
Неудивительно, что мы в моём мире в итоге стали делать всё из железа, а потом — из пластмассы. Это сложнее. Но проще.