— Но, мой сеньор… — начал было Усатый.
Я его уже не слушал. Коровка рванул почти без понуканий. Он любил погони.
Глава 8
Пир для чудовищ
"И было в те дни, что над землями Караэна восстал Ужас Непостижимый, облечённый в облик безобразный, множеством очей и щупальцев осквернённый, и воздух дрожал от одного его дыхания. И никто не дерзал стоять против него, ибо сердца людей каменели от страха.
Но вышел навстречу ему Магн Итвис, сын Доблести, во весь рост в латах сияющих, держащий в деснице своей Крушитель — моргенштерн грозный, что был выкован в огне звёзд. И не убоялся он бездны воплощённой, и не дрогнул под взглядом тысячекратных глаз.
И возгласил он слова древние, коими ведают лишь сыны Огня и Пепла, и ударил Крушителем в землю. И содрогнулась твердь, и застонали небеса, и ужас отпрянул, объятый пламенем незримым.
И воспели потомки те деяния в рунах и песнях, дабы не забыть, как один человек стоял между погибелью и родной землёй." Хроника Караэна, деяния Магна прозванного Золотым Змеем.
Быть хорошим человеком — это не всегда выбор. И уж точно не призвание. В Караэне быть хорошим человеком — обычно элемент имиджа. А ещё — дорогое удовольствие. Почти всегда бесполезное. То есть роскошь, которую ты можешь себе позволить, только если живёшь сытой и счастливой жизнью без особых хлопот.
Делая хорошие дела, ты забираешь ресурсы — у других или у себя. Стоит ли оно того?
Примерно об этом я размышлял, пока гнался за Сператом.
Сначала казалось, что я его вот-вот догоню. Просто не верилось, что бедная лошадка способна тащить тушу моего оруженосца не только быстро, но и далеко.
Я, как обычно, забыл про магию. Сперат начал что-то петь коню, и та, словно опомнившись, понесла его вперёд — почти наравне с моей Коровкой, подпитанной магическим энергетиком.
Несмотря на прямой приказ, за мной увязались Дукат и ещё несколько человек. Но они быстро безнадёжно отстали.
Гвена же… Гвена безжалостно загнала свою лошадь, а потом, не стесняясь, прибегла к магии: расправила крылья — совсем не декоративные, кстати. Это было что-то магическое: её скорее тащило вперёд, чем она махала ими. Скорость приличная — километров шестьдесят в час. Примерно такую же мы со Сператом держали первое время, что позволило не потерять её из виду.
Но долго так продолжаться не могло. Коровка после первого рывка перешёл на режим энергосбережения: несколько десятков метров рысью, потом столько же быстрым шагом — и так по кругу. Я его не торопил.
Вот откуда поговорка «тише едешь — дальше будешь». С конями — буквально: если заставить их долго нестись галопом, они могут просто умереть от усталости.
Это и случилось с лошадью Сперата. На распаханном поле она дёрнулась, вытянулась на очередном шаге — и покатилась кубарем, словно уроненный мяч. Вместе с седоком.
К счастью, Сперата быстро выбросило из седла. Паханая земля смягчила падение настолько, что он вскочил на ноги и, ничего не сломав, побежал за Гвеной уже на своих двоих.
Её магодвигатель тоже сдыхал: на подрагивающих от усталости крыльях Гвена планировала к ближайшему укреплённому домику.
Коровка почуял близкую добычу и поднажал. А Сперату пришлось скинуть щит со спины, схватить топор — и отбиваться от пары случайных вендикатов.
Когда я впервые встретил этих тварей в подземельях Караэна, мне было жутко. Теперь — только лёгкая тревога. И, как оказалось, не зря: Сперат справился. Одного вендиката он развоплотил ловким восходящим ударом. Со вторым пришлось повозиться — призрак успел на ком-то отожраться и теперь напоминал богомола: длинная шея, изломанное тело, полупрозрачные руки с серпами размером с сабли.
Один внезапный выпад — и Сперат едва не получил призрачным лезвием в лицо. В последний момент он успел подставить щит.
Вся эта возня позволила мне почти настигнуть его. Обернувшись ко мне красным от усилия лицом, Сперат рванул вперёд — прямо через стену.
Рост позволил ему зацепиться руками за верх стены, а сила — втащить свою тушу наверх.
А мне пришлось пустить Коровку в обход. По стенам мой конь лазить не умел. Пока.
Хотя обнесённый стеной участок с двух- и трёхэтажными домиками был небольшой, вокруг понастроили всяких сараев и курятников. Я попытался прорваться через фруктовую рощу, но мой обходной манёвр всё равно слегка затянулся.
Поэтому я и пропустил самый острый — может быть, даже романтичный — момент.
Когда я, наконец, нашёл Сперата и Гвену, она деловито чертила пентаграмму на земле.