Я в это время ехал впереди своих всадников к месту вчерашних… Происшествий. За ночь число всадников под моей рукой увеличилось как минимум на сотню.
Добравшись до полосы сплошного разрушения, мы остановились. Все молчали.
На том месте, где произошла битва, было… Было…
— Город из костей, — сказал Сперат.
Образ оказался на редкость точным. Конечно, это был не город — но кости напоминало.
Бежевые конструкции, словно рога или ребра, вырастали из земли, тянулись резными узорами ввысь на десятки метров. Размером это чудо было как приличный городской район — метров сто в диаметре. Большой. Старый Караэн вместе с Университетом занял бы около шести городских кварталов в моем мире — значит, в этом мире, вполне можно назвать это городом. Небольшим, но всё же.
Я осторожно двинул Коровку вперёд — признаков активной магии не видел. Вскоре мы доехали до витых бежевых конструкций. Они словно переплетались между собой, создавая огромные овальные «улицы», манящие своей тьмой.
Я велел остановиться.
Соскочил с седла, подошёл к ближайшему из «костяных» выростов и попытался его сломить. К моему удивлению, это оказалось непросто. Материал был крепким. Пришлось ударить Крушителем. Волок, соскочив с коня, подобрал отлетевший кусок.
— Кость, — радостно сообщил он, протягивая осколок.
Я посмотрел на пористую структуру. Похоже на кость… или пластмассу. Делать выводы пока не спешил.
Я вернулся на Коровку. Лошадь вела себя спокойно. Как и остальные кони. Эти животинки, умные и осторожные, нервничали бы при малейшей угрозе. Но нет. Просто косились удивленно на странные конструкции. Это немного меня успокоило.
Я дал команду отвести людей назад и начал раздавать указания. Вокруг Костяного Города нужно было выставить стражу, назначить ответственных, запретить кому-либо заходить внутрь, кроме университетских исследователей. И обязательно — чтобы шли студиозусы, а не деканы. Надо будет ещё переговорить с Бруно…
За этим занятием меня и застал Дйев.
Он подъехал ко мне во главе своего ополчения, но остановился в нескольких сотнях шагов. Его люди широким полукругом окружили Костяной Город, молчаливо оценивая странный пейзаж.
Только спустя несколько минут Дйев подъехал ближе.
На нём был потускневший нагрудник старого образца, такой, какие носили ещё сто лет назад. Кольчуга, старый меч в потертых ножнах, шлем с бронзовыми украшениями — наверняка подарок. У седла — кистень и клевец на длинной рукояти, тоже украшенные серебром.
Соседство подчёркнутой бедности и современной роскоши вызывало у меня внутреннее раздражение. Не у меня, у Магна. Будто Дйев хотел казаться кем-то другим. На самом деле, он просто демонстрировал: ему плевать на чужие ранги. И именно это зацепило гордую душу Итвиса во мне.
Дйев остановил свою лошадь не доезжая шагов пять до меня, словно подчинившись резкому всхрапу Коровиэля. Почтительно склонил голову, опираясь на древко копья, предусмотрительно подставленного оруженосцем. Видно было, что, несмотря на хитрую конструкцию седла, без ног держаться в нём было трудно.
А потом Дйев заговорил, глядя на меня ясными, хоть и уставшими глазами:
— Милорд Магн, славный наследник дома Итвис и доблестный защитник Караэна, — начал он медленно, раскатисто, словно древний колокол, — позволь мне воздать тебе хвалу за деяние великое, какого и в старых хрониках не найти.
Воистину, тяжкий день был для нашей земли, но ты восстал, подобно герою древности, и обрушил ярость свою на тварь безымянную, чьи чудовищные останки ныне пачкают священную землю Караэна.
Он обвёл взглядом вздымающиеся над землёй белёсые конструкции, словно кости поверженного титана. Точно. Именно так они это воспринимали. И не только он — люди видели в этом месте гигантский мёртвый труп.
Вспомнилась шутка про Мёртвое море: «Это я его убил». Я невольно улыбнулся.
— Не всякий, — продолжил он, — кто носит меч, способен на подвиг столь страшный и столь славный. Где многие бы дрогнули — ты стоял. Где многие бы пали — ты победил.
И если бы были ныне живы певцы былых времён, они бы сложили о тебе песни столь же яркие, сколь ярок был твой подвиг в эту ночь.
Дйев выпрямился в седле, насколько позволяли ремни, и, высоко подняв копьё, провозгласил громогласно:
— Да здравствует Магн Итвис, удеятель нового века! Свет во мгле! Щит Караэна!
За его спиной феодальное ополчение, хоть и вразнобой, но глухо и хрипло подхватило:
— Да здравствует!
Меня аж распёрло от гордости. И я рявкнул:
— Ты опоздал!
Отчасти это была защитная реакция на лесть. Отчасти — вырвалось раздражение Магна.