Вечером я чуть отошёл от своих. Они уже успели выпить вина на сольдо, а теперь перешли на пиво — я отказался платить больше под предлогом «Завтра трудный день». Пока в ход шло моё серебро — все пили только вино. Но за свою медь — и пиво пошло в ход с удовольствием.
Я не хотел смущать людей — пусть немного отдохнут, поорут, посмеются. Немного походил вокруг. Двор действительно больше походил на небольшое караэнское поселение: домишки, поля, огороды… Лишь жилых построек было чуть больше, чем обычно. Для гостей. Потом загляну в конюшню — проверить Коровиэля, дать людям время на кружку пива без начальства. Допьют — и я приду, устрою шуточную жеребьёвку, кто встанет в ночную стражу. Сперат споёт что-нибудь или прочтёт на ночь, и все уснут. Я даже немного соскучился по этим походным будням. Может, и правда, начать снова выезжать на охоту?
В конюшне ко мне подошёл хозяин двора. Я едва сдержал вспышку раздражения — захотелось послать его. Он и так уже получил месячный заработок подмастерья Караэна за один вечер. Если ещё что-то хочет продать…
— Ваш путь через Орлиное Гнездо, сеньор? — спросил он. Теперь держался с достоинством, но гораздо уважительнее. Определил во мне главного. Хотя кого я обманываю — гербы на людях, цвет моих волос, Сперат, как ходячая достопримечательность… Он точно знал, кто я, но не заикнулся. Умен. И, похоже, грамотен.
Я кивнул.
— Да. Завтра на рассвете продолжим путь к Красному Волоку. Там видели следы вепря.
Он помрачнел.
— А мне брешут, что у Большого Забера он. Зверь опасный. Но и у нас в округе, скажу я вам… гложет.
Он протянул мне кувшин вина. Сперат забрал его. Хозяин посмотрел на меня из-под лобья:
— Я вот что скажу, милсдарь. Когда орлы — я про этих волосатых горцев — приходят с гор, они забирают всё. И молоко, и людей. Говорят — «по праву», мол, предки договорились. А мои вот предки — испокон веков пашут, платят налоги. И вот приходит хмырь в козьих мехах, а я ему ещё и дичь отдать должен? И дочь? А что — бывало.
Он боялся, поэтому торопился. И болтал лишнее. Значит, дичь тут водится. Интересно.
Мужик продолжил, уже другим тоном, будто только начал:
— Раньше тут три хутора было. Один — вон за холмом. Его сожгли. Не ночью, не разбойники. Просто пришли, обвинили в «водопользовании без разрешения» — и огонь. Эти же, бородатые. Я знал того парня. Он ручей хотел запрудить. Поля орошать, мельницу, может, поставить. Теперь — ни плоти, ни плотины. А на юг — хутор Бродских. Там мужик отказался дочку за горского выскочку отдать. Нашли потом его. С ястребиным пером в горле. Так что, выходит, живём теперь под горскими? А житья под ними нет. Что там у вас, в Караэне, думают?
Я тяжело вздохнул. Долгобороды всё ещё держали Орлиное Гнездо в осаде, насколько мне было известно. Местные феодалы ослабли. На набеги с гор никто не обращал внимания — грабили ведь чужих. Притязания долгобородов предпочитали не замечать — с хирдом драться не хотелось никому.
— Так это что, сеньор? Караэн теперь только на свои ткани и латы глядит?
Я спокойно смотрел ему в глаза. Сперат напрягся, готовясь ударом прервать дерзость. Мужик сдулся.
— Ну, да ладно. Надо, значит, ходоков в Палату слать. Может, и возьмёт нас Караэн под руку. Есть же у нас город. Верно мыслю?
Он с надеждой посмотрел на меня. Я продолжал изображать мебель. Он злобно фыркнул и попытался вырвать кувшин из рук Сперата. Тот спокойно подождал, пока тот безуспешно подёргается, пытаясь, и только потом с ленцой разжал пальцы.
Хозяин развернулся и вышел прочь.
Я повернулся к Коровке — и наткнулся на взгляд Волока.
— Я не даю необдуманных обещаний, — сказал я своему. — Потому и ничего не ответил. Но, думаю, нам стоит заехать и к горцам, и к долгобородам. Поговорить. А потом уже думать.
Волок кивнул и снова принялся чистить Коровиэля. Тот довольно щурился, как толстый, избалованный кот.
Утро было ясным. Ветер с гор приносил запах мокрой травы и, внезапно, — древесной смолы. Я помнил, что крутые склоны здесь покрыты корявыми соснами, цепляющимися корнями за щели в скалах… но чтобы аромат доходил аж досюда?
Мы ехали по узкой дороге, петлявшей между холмами. Позади оставались утопленные в брюкве поля, впереди же холмы становились всё круче, обнажая скальные выступы. Горы нависали, как молчаливые великаны, скрывшие лица в туманах. Через пару часов быстрого движения мы вынырнули из-за валуна — и нагнали передний разъезд. Он остановился: впереди показалось Орлиное Гнездо.