— Он жжёт! — завыл он. — Этот песок! Он ест мою кожу!
Волок застыл, бросив взгляд на меня. Я присмотрелся — действительно, кожа на предплечьях уже покрылась алыми пятнами. Красный песок двигался. Микроскопически, но неестественно — словно жил своей жизнью. Жил, чтобы есть.
— Он его расплавит, — спокойно сказал Сперат. — Как воск у костра. Ещё пару минут, и он начнёт стекать.
— Нет, — покачал я головой. — Он нужен нам живым. Надо торопиться.
Я протянул руку:
— Волок. Кинжал.
Он послушно снял с пояса свой шикарный, украшенный золотом и жемчугом нож с волнистым клинком. Красивый. Дар какой-нибудь от купца, который через моего пажа хочет подобраться ко мне. Волок в жизни не сможет себе позволить купить такой. Нож был вычищен до блеска.
— Осторожно, — пробормотал Волок, но не помешал.
Я шагнул к узнику, который, закатив глаза, пытался выбраться, но песок уже схватил его намертво. Порыв ветра унёс с губ остатки мольбы.
— Спокойно, — сказал я голосом медсестры на колоноскопии, — это даже не больно.
Я встал над ним, взял его за волосы и аккуратно, как парикмахер, сделал ровный, неглубокий надрез на коже затылка. Узник замер — от страха, от шока, от невозможности понять.
Из внутреннего кармана я достал заранее приготовленный плоский диск с множеством похожих на контакты выступов по краям — медянник. Крохотный круглый амулет с алым камнем на лицевой стороне.
Я вставил его в надрез. Он не вошёл глубоко — просто лёг под кожу.
Пленный завизжал. Сначала — от неожиданности. Потом — иначе. Иначе, чем прежде. Не от боли. От того, что почувствовал. Что-то внутри.
— Вот теперь ты слышишь его? — спросил я. Подопытный только орал даже не пытаясь вырваться. Я пустил небольшое лечение, смыкая рану на затылке. — Волок, засыпай голову. Оставь только лицо.
Песок шуршал, укрывая всё кроме глаз, рта и носа. Узник плакал, но уже молча.
Я встал.
— И, что теперь? — ошеломленно спросил Волок, когда я отдал пацану его нож.
— Тебе надо учиться ждать, Волок. Это труднее, чем кажется, — ответил я.
Глава 18
Язык для красного песка
Каким бы наставительным тоном я ни советовал Волоку учиться терпению, первым не выдержал именно я.
— Ты меня слышишь?
Узник внезапно сел в яме. Видно стало, что кожа у него сохранилась лишь на плечах. Ниже — руки были ободраны до живых мышц, словно по учебнику анатомии. Впрочем, узника это, казалось, больше не волновало. На затылке у него устроился комок песка, связанный с Красным Волоком тонкой пульсирующей «пуповиной». Всё это напоминало сыпучую версию хедкраба.
— Да! — с трубным голосом провозгласил узник, как паровозный гудок. При этом, отвечая, он с хрустом вывернул себе челюсть. Так и остался сидеть с разинутым ртом — настолько широко, что туда можно было бы вставить два кулака. Сперат отстегнул клапан на чехле топора, а я, преодолев секундное оцепенение, шагнул ближе, положив узнику руку на шею.
Ноги подъедены, кожа полностью почти по всему телу съедена, бубенцы того… Связкам конец. Челюсть не сломана, но вывихнута, мышцы и связки челюсти порваны. Я вздохнул и пропустил через бедолагу мощную волну исцеления. Сосредоточившись на голосовом аппарате. Челюсть с хрустом встала на место.
— Послушай, — сказал я. — Я пришёл к тебе с предложением.
Узник вращал глазами врозь, как хамелеон, и вздрагивал всем телом.
— Ты меня понимаешь?
На этот раз он не стал рисковать и просто кивнул. Резко, амплитудно — так, что сам ударил себя подбородком в грудь. Я услышал треск, но, к моему удивлению, шея осталась цела.
— Тогда слушай. Ты лежишь здесь уже тысячу лет. И, если ничего не изменится, пролежишь ещё тысячу. Но у меня есть предложение: помочь нам. Мне. Мы ищем способ открыть порталы. Найти путь наружу. Если не я, то те, кто придут за мной, дойдут до цели. Люди — изобретательны. Мы не сдаёмся. Мы растём. Если ты станешь нашим союзником, сначала — одного города, потом — всей долины, ты поможешь нам вырасти, расширить влияние, восстановить Империю. Ты понимаешь?
— Да… — прошипел он, издавая жуткие, нелюдские звуки. Затем добавил: — Мне нужна плата. Еда и магия.
Я улыбнулся, достал медную пробирку с философской ртутью и аккуратно капнул немного на песок в стороне от узника.
— Неееет… яяяяд! — зашипел он, и тут же песок, где упала капля, зашевелился, вспучился и посинел, переходя в фиолетовый оттенок. Волна цвета поползла по поверхности, едва не зацепив узника.