Я был вынужден вмешаться — хотелось спать, я изрядно потратился на лечение узника. Да и вообще, переговоры с Красным Волоком дались мне тяжелее, чем мне казалось.
— Смысл песни не в этом, — сказал я. — Она рассказывает об опасностях леса и о том, как их преодолеть. И о том, что даже от эльфов можно сбежать. Думаю, у нашего героя с самого начала была с собой армия. Уплыли на плотах. Просто в песне такие детали не нужны — не так красиво, да и сложно сочинить рифму.
Все решили, что я прав. Подождав, пока люди закончат расхваливать мою мудрость, Сперат продолжил.
Согласно песне, рыцарь нашёл в предгорьях плодородное место, куда ещё не добрались ни эльфы, ни люди. Там он основал город Вару. Говорили, что он вынес из Тельтау волшебное семя — Сердце Ветвей, — и посадил его в центре будущего города. Из него выросло первое дерево Варры: испускающее мягкий свет, отгоняющее страх и ночь. Вскоре вокруг дерева выросли дома, потом — крепостная стена. Так возник город.
А через год к воротам Варры подкинули младенца, завернутого в листья Тельтау. У него на лбу было родимое пятно в виде древесного узора. Он был необычайно красив — и, по слухам, очень похож на сира Белорана. Белоран признал в нем своего сына, и он наследовал ему. С тех пор древние рода Варры обладают даром воздействия на умы людей.
— Но это не помешало двум сотням наёмников из Железной Империи завоевать всю долину на том берегу Во! — выкрикнул Дукат.
Я вспомнил Фредерика. Пожалуй, его таланты к магии помогали скорее командовать людьми, чем поражать их в бою.
— А где это, Камнелесье? — спросил Волок.
— Сейчас ни одно из известных мест так не называется, — пробасил Сперат. — Либо я просто о нём не знаю.
— Да к ведьме не ходи, он из Луминаре! — выкрикнул рыцарь, присоединившийся к нам в Таэне. — Только там такие лихие парни!
— Ты ведь тоже оттуда? — ответили ему. — Ну и где твоя эльфийка?
— Пока мне хватает твоей мамы! — не замешкался с ответом луминарец. — Удобство в том, что на сама ко мне бегает!
Оскорблённый вскочил, его рука окуталась сиянием — предвестником боевого заклинания.
— Тихо! — рявкнул я. — Немедленно извинитесь, сеньор…
— Сеньор Ралеско, — подсказал Сперат имя луминарца.
— Быстрее. И впредь ведите себя сдержаннее. Это была хорошая шутка — приберегите её для наших врагов.
— Так Луминаре и есть наши враги, — выпалил оскорблённый, хотя магию уже потушил.
Я вспомнил близнецов, которые магическим огненным ударом развалили костяного голема в битве на Древнем тракте. Многие местности славились магией своих рыцарей. Все, кроме таких как долины горцев. Но я лично видел, что о рыцарях предгорья Луминаре это правда как минимум в паре случаев. Я бы предпочел иметь их как союзников, а не как врагов.
— Не совсем, — сказал я и сел на попону. — Наш враг — Инобал. А они, в свою очередь, лишь пешки Таэна. Они как кость в горле Регентства, торчат в Луминаре, мешают торговать и богатеть. Люди думают, что могут быстро разбогатеть на чужой крови. Это ошибка. Они как рыцарь, что стоит у моста и грабит всех проходящих мимо. Такое может продолжаться только до тех пор, пока он не начнёт мешать кому-то по-настоящему важному.
— Разве они уже не мешают вам, сеньор? — тихо спросил кто-то.
— Я собираюсь уничтожить Инобал до последнего человека, — громко ответил я. — Просто меня всё время отвлекают. Глупо бегать давить мышь, когда у тебя во дворе волк.
Все смущённо замолчали. Вспомнили недавние события. Недаром неведомую хрень назвали Ужасом Непостижимым. Господа рыцари притихли, вспомнив, кто победил эту тварь. По их версии — я со Сператом. Забавно, что им приходится об этом напоминать.
Сперат нарушил молчание:
— Я могу спеть балладу об огне и жемчужине. Она о рыцаре из Луминаре…
Разумеется, все его поддержали. Сперат перебрал струны лютни, и звук изменился — будто в мелодию вплелись плеск волн тёплого моря и холодный ветер гор.
Он запел:
На скалах Луминаре, где чайки кричат,
И волны о стены рыдают в такт,
Родился в зареве огненной стужи
Юный сир Каэрон, наследник бурь…
Это была почти типичная рыцарская баллада. Сеньор Каэрон, с обязательной, хоть и весьма мутной родословной, отправился за море — из любви к даме. Она хотела жемчужину. И, разумеется, он её добыл. Жемчужину, не даму. Вот только концовка отличалась от традиционного хеппи-энда: вместо того чтобы основать род, построить замок и доблестно погибнуть в бою, оказалось, что всё приключение было лишь сном. А сир Каэрон — просто пьяница, уснувший за пивом.