Я не шелохнулся. Это тоже было частью разговора. Не смотреть первым. Не говорить первым.
— Привёл самого себя, — улыбнулся Марцил. — А это, поверь, у нас считается подвигом. Углы не любят ходить вниз.
Сделал одолжение. И тут же — в атаку:
— Выглядите вы, сеньор, как человек, который собирается просить.
Он говорил лениво, по-горски коверкая слова, с язвительностью, будто макая каждую фразу в горькую приправу. Я помнил его другим. Более радушным, более открытым. Впрочем, время, надо думать, изменило нас обоих.
— А ты выглядишь как человек, который собирается отказать, но почему-то пришёл, — отозвался я.
— Смотри-ка, — Марцил покосился на Лардо, — южанин научился. Надеюсь, не только говорить.
Лардо молчал. Подошёл ближе, по-хозяйски встал рядом. Запах от него — кожа, камень, железо. Железом пахнет кровь. Он не улыбался.
— У него есть повод, — сказал он, глядя на меня. — И повод крепкий. Хочет, чтобы волки с гор перестали таскать его коз. Осталось узнать, стоит ли коза половины сольдо.
— Нееет, — протянул Марцил. — Ему плевать на коз. Есть дорога. И её земля даёт плоды вкуснее зерна и даже винограда.
Я переводил взгляд с одного на другого. Два волка: один рычит, другой выжидает. Но оба голодны. Лардо — как всегда — голоден и рычит.
— Лето нынче было тёплое, — сказал Лардо. — Но звери лезут на скот с голоду. Даже в наших краях. В такое время нужны хорошие пастухи…
— Вы хотите продать мне защиту от своих волков? — спросил я. — Серьёзно? Вы пришли угрожать? Так принято в горах? Хотите, я отвечу тем же?
Несомненно, они сговорились заранее. Слишком спокойно среагировали.
— Это не мои люди. У моих есть мясо и сыр. А брюхо у каждого такое, что мне бы пришлось больше потратить, чтобы везти их вниз и обратно, чем они бы награбили у ваших бедняков, — сказал Лардо. — Мои сыты. Нет. Это собаки. Голодные. Вчерашние охотники, что сегодня воруют мясо у хозяина. Мы их не кормим. И не защищаем.
— Это ведь баннер семьи Дар? — спросил Марцил. Он смотрел мне за спину.
Я сделал осторожный шаг в сторону. Горцы не двигались. Бросил быстрый взгляд назад: всю свиту я оставил за ближайшим укреплённым селением, но ближе держал десяток своих всадников. На случай непредвиденных осложнений. Среди них — Эскер. Я не мог ему приказывать — нас не связывали вассальные обязательства. Он был… скорее другом. Спасибо хотя бы за то, что просто выехал посмотреть. Не стал напрашиваться идти со мной и Сператом. Его оруженосец держал копьё с его флажком — небольшим, но заметным. У Марцила острый глаз.
— Да, — сказал я.
— Иногда я спрашиваю: если южане такие слабые, то почему живут в долине, где земля родит еду, а мы в горах?.. — протянул Марцил. — Глупые обижаются. Умные начинают думать. А я думаю, что хуже всего то, что однажды я увижу такие флаги по ту сторону пограничной стены. Или мои дети… — грустным тоном проговорил он. — Так что, ты пришёл купить железо в наших руках, тот, кого называют Золотым Змеем? Или вспомнил, что у нас с тобой остался незаконченный разговор?
— Стать частью Караэна, — кивнул я. — Моё предложение всё ещё в силе.
Пауза. Они переглянулись. Без слов. Взгляды пересеклись — и я понял, что они уже всё решили. Просто хотели убедиться, что я ещё стою на той же стороне, что голос не дрожит.
— Помнишь, когда ты был ещё совсем маленьким змеёнышем, я говорил тебе, как важна для человека щедрость? Особенно если этот человек уже тот, за кем идут люди, — Лардо наконец-то улыбнулся.
— У меня нет лишнего золота, — начал я торг, с трудом подавив облегчённый вздох. — Я могу предложить мир, торговлю…
— Это не то. Нам не нужно серебро или золото, — прервал меня Марцил.
— Ты меня не слушаешь. Прямо как моя жена, — усмехнулся Лардо ещё шире. — Вот интересно, почему, когда двое женаты, уважения у них никогда не бывает поровну? Оно всегда у кого-то одного.
— Возьми вторую. Помоложе, — посоветовал Марцил.
— Видишь, об этом я и говорю, — вздохнул Лардо.
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — сказал я.
— Он говорит о том, что твоё серебро не сделало нас лучше, — сказал Марцил. — Но помогло многим увидеть, как хороши мы и были.
— Это как стекло, что носят на носу, — добавил Лардо. — Люди смотрят на тебя через монеты и сразу видят все твои достоинства. Их даже доставать не надо. Очень удобно.
— Вот почему в Каменном круге все двадцать вождей — и те, кто всё равно двадцать, — слушают каждое наше слово, — добавил Марцил. — И, что важнее, слышат его.