— Теперь всё готово. Так должно быть, — бормотал Гравер Памяти, словно оправдываясь. — Я знаю это. Я видел это на рельефах. Я читал это в чертах и резах. Я думал, это никогда не повторится…
«Как и все мы,» — подумал про себя Хогспор. Он был уверен, что Карг Харгримр — это тень, а не камень. А теперь вот он. На виду. Живой, тяжёлый, греющий зал, как жаровня.
— Ты сделал всё. Теперь мы будем ждать, — уронил слова стоявший рядом Ан. Скупо, как камень в штольню, испытывая её глубину.
Ана избрали Говорящим за всех, а потом и Ведущим войну — вопреки планам Хогспора. Должно быть, это вот из-за такого умения ронять слова. И привычки прощать тем, кто плохо сделал своё дело. Карг Харгримр лежит в Великом Холле день за днём. Каждый день Хогспор приходит сюда и стоит тут подолгу, забросив дела. И всё чаще видит здесь Ана. Старейшины, что не спускают глаз с Карг Харгримра, кажется, перестали спать и есть — так и стоят вдоль стен, с тех пор как его принесли. Они стоят в позе готовых к драке, держа наготове свои боевые молоты. И изредка переминаются, позволяя видеть, что они живы и дышат.
Хогспор думал, что они изрубят своими молотами всякого, кто попытается коснуться Карг Харгримра. Или даже подойти к нему. Или даже войти в Великий Холл. Нет, они просто стояли и смотрели. Хогспор так удивился, когда увидел первого, кто пришёл сюда, как не удивился, когда поверил, что меч, отданный человеком, и есть Карг Харгримр. Какой-то рудознатец с севера, из малого клана, про который Хогспор бы никогда не услышал, если бы тот был хоть бы на пару долин дальше. Встал тут и стоял. Только Хогспор возмутился — кто его пустил? Кто виноват? Почему его не остановили?
Как оказалось, виноваты все. И никто. Он просто пришёл. И сказал, куда идёт. И ему показали дорогу. Каждый — и те, кто должен был хранить границы и проходы, и те, кто не должен был знать, о чём его спрашивают.
Потом пришёл второй. И, вот сегодня, третий. Все — не из избранных. Седые — да. Почётные Управители — нет. Ни один из тех, с кем Хогспор говорил раньше. Какие-то… камнедробители!
Ан сказал, когда Хогспор велел вышвырнуть первого:
— Пришёл — значит, нужен.
Хогспор потратил годы, чтобы Ан слушал его. Правильные слова из правильных ртов, взгляды как удары зубила, придающие камню нужную форму, советы от уважаемых бород — чтобы Ан понял, что он всего лишь глупец, попавший туда, где такие как Хогспор влекут на себе бремя заботы о всех. Что Ан должен сначала спросить, прежде чем делать. Что Ан должен спросить, о чём ему следует думать…
— Иди и займись своими делами, Хогспор…
И Хогспор ушёл. У него было много дел. Его отец оставил ему дело — не ремесло, не ухищрения в умении выращивать шлемовики или смешивать бронзу, а настоящее дело. Сначала клан доверил его отцу распределять пиво. И отец сразу понял, что есть пиво лучше, и есть хуже. И есть те, чья благодарность важнее, чем благодарность других. Медленно, как грибница, взбирающаяся по отвесной скале, семья Хогспора проросла связями и привилегиями. Прочно заняли места Распределителей, Контроллеров, Управленцев. Это он, Хогспор, заставил Ана собрать войско — и Инсубры воспользовались смутой в Караэне, чтобы взять Ченти, а потом и Орлиное Гнездо. Годами Хогспор призывал вернуть когда-то утраченное, разжигая в Инсубрах обиду. И готовясь обрести для себя и своих потомков то, что должно — крепость, в которой они будут хозяевами по праву рождения. И тех, кто будет трудиться для него, отдавая всё и не требуя ничего. Как у людей.
Сейчас Хогспор как никогда был близок к своей цели. Его отделял от неё лишь старый меч на простом столе. Хогспор знал, что отличался от остальных долгобородов. Как и его отец. Там, где остальные видели стену — он видел проход. Там, где они теряли — он получал. Там, где они безропотно клали труд своих рук на алтарь благополучия всего клана — Хогспор брал благополучие для себя и своих близких. Иногда это было опасно. И тем достойнее его награда. Каждый может отдавать. Надо иметь смелость взять!
Хогспор посмотрел на меч. Почему он не подумал об этом раньше⁈
Вдоль стен стояли старейшины. По старым заветам они должны были идти в бой и умирать за молодых. Они не готовились к этому с детства, как у людей. Каждый из клана должен уметь обращаться с оружием. Таковы заветы предков. Они просто однажды переставали работать и становились «старейшинами». Когда их бороды становились белыми, как снег. Они расплетали узор кос, обозначавшие знаки клана и семьи, и отдавали себя полностью тренировкам с оружием. Хогспор был уверен, что просто они становились слишком стары, чтобы работать. Но ведь война тоже работа? Как же это глупо, выставлять на битву стариков.