Даже то, что зима выдалась необычно суровой, оказалось кстати. Не до конца осушенные участки возле Караэна, до этого бывшие непролазной грязью, промёрзли. И теперь в них можно было прорыть дренажные каналы. Это обещало в разы ускорить осушение Топи.
Вот за этим меня и застало новое утро.
Деревянные кирки с железными насадками с глухим чавканьем втыкались в снежную корку, под которой пряталась не менее мерзлая земля. Зимняя земля — как злобный старик: крепкая, жесткая, и на добрые слова не поддаётся.
Мой взгляд зацепился за одинокую фигуру в чёрной шляпе с полями. Он копал чуть быстрее, чуть чище остальных. В его движениях была система. Он не работал — он планомерно разбирал препятствие. Я уже хотел подозвать его, но передумал. Если человек хочет быть незаметным, стоит дать ему такую возможность. Некоторые из лучших моих людей именно так и начинали.
Слева от меня стоял Вокула. Что-то бурчал про новые поставки инструмента. Справа — Фанго, сутулившийся от холода и одновременно что-то записывающий в свою книгу. По его лицу было видно — он считает. Людей. Грузы. Время. Всю Долину.
— Сколько нам ещё? — спросил я.
— Если не будет новых обвалов — три недели, — ответил Фанго, не поднимая глаз. — Если будет — месяц. А если боги решат, что мы слишком торопимся… до весны.
— До весны нельзя, — сказал я. — Весной пойдут грузы. Весной будет вода. Надо успеть. Иначе вся эта зима — зря.
— Тогда нужно больше лопат, — заметил Вокула. — И людей. Особенно людей. Или…
Он посмотрел на големов Красного Волока, которые неторопливо ворочали цельножелезные лопаты. Каждый из них заменял полсотни рабочих, нанятых по два ченти в день. Или двух профессиональных землекопов с пятком помощников.
Я кивнул. Это было понятно. Людей всегда мало. Даже когда их много. Потому что дело — большое.
Мы шли по насыпи. Мимо проходили обозы с древесиной, связками лопат, бочками с пивом и просто люди. Кто-то из старших перекликался с нами. Я кивал. Улыбался. Иногда даже шутил.
Но внутри уже крутился следующий план. Канал — это только начало. Он должен был стать артерией. Не просто рытьём, а живым руслом. Потоком, который свяжет Караэн с тем, что за ним. С людьми. С мечтами. С будущим.
Вскоре мы отошли в сторону, туда, где людей не было. Я кивнул Фанго: продолжай. Я не хотел лишний раз раздражать Адель, поэтому перенёс свои утренние планёрки на свежий воздух. К тому же, как я подозревал, ежедневные прогулки шли Вокуле на пользу — он и вправду стал крепче и подтянутей. Как и его писари.
— Посланник Инсубров разговаривал вчера вечером с…
Странно, что он ещё не уехал. Договор подписан. Хотя… Будь это те долгобороды, которых знал Магн, так бы и было. А эти оставили в Караэне не только представителя в Золотой палате, но и полноценное посольство. С резидентом. И, подозреваю, разведкой.
К Фанго подбежал один из его незапоминающихся, мутных хмырей и сунул в руки клочок бумаги. Фанго спокойно прервал доклад, глянул небрежно, а потом — внимательно. Стал читать, даже отстав на пару шагов.
Я тоже остановился. Сперат рядом шумно звякнул — мы, наконец-то, справили ему латы. Остальная свита, разумеется, поленилась слезать с коней. Да и я всё равно бы их прогнал: при разговоре с Вокулой и Фанго лишние уши — лишние хлопоты.
— Аст Инобал кинул клич. И собирает армию, — сказал Фанго.
Я кивнул. Это было ожидаемо. Он не может терпеть так же долго, как я.
— Он собирает её у Селларе, — удивленно добавил Фанго.
Селларе — мрачноватый порт, построенный в устье тёплой и мутной реки, полной рыбы и слухов. У города дурная слава: якобы здесь рыбаки веками поклоняются подводному духу — и каждый новолуний в реку бросают «дар» с привязанным камнем.
Реально — это старейший порт, что первым присягнул Инобалам в обмен на защиту от налётов сорских пиратов с моря и налоговые льготы на соль.
Возвращаясь из Таэна мы даже специально прошли мимо него не приставая к берегу, чтобы не было всяких… недоумений.
Оттуда до Башенной реки трудно добраться — дорога прямо невозможна из-за пятна губительных земель. Надо обходить через предгорья, где как раз запирает самый удобный путь замок Инобал.