- Ничего себе, успокоила. Я чего только не передумал. Не спал всю ночь. И почему телефон в офисе не отвечал?
- Не сердись, Борь. Она была под шафе. А телефон...Ты просто не по тому звонил...Мы были в её кабинете.
- Она - да... Но ты? Утром-то ты могла позвонить? Ведь сейчас уже чуть не полдень.
- Я подумала, разве по телефону все расскажешь. Приеду - объясню. Да и тошно мне было. И сейчас мутит, живот болит, голова... Поставь кофе. Я переоденусь. У нас сегодня выходной по случаю юбилея. Ты мог бы тоже не ходить, все равно вам не платят. Ее просительный, непривычно покорный тон только усилили его подозрительность.
- Не знаю, - подавленно пробормотал он.
Пока Алла переодевалась, он приготовил ей кофе, добавив в него столовую ложку "Амарето" и, поколебавшись мгновенье, столько же эндолизина. Это было все, что у него осталось от последней партии "сыворотки правды" так называли в институте разработанный им препарат. Когда Алла появилась, в небрежно запахнутом розовом халате, с распущенными по плечам волосами, он поспешно отвернулся к плите, на которой жарил яичницу, и глухо сказал:
- Там на столе кофе с ликером. Выпей, тошнота сразу пройдет.
- Спасибо. У нас оставалось ещё немного вина. Давай, выпьем вместе. Я так устала. Хочется взбодриться.
Буланов достал из холодильника бутылку "Арбатского" и разлил по фужерам. Алла включила музыку, они прильнули друг к другу в танце, незаметно переместились в спальню и оказались в постели. Она сбросила халат и притянула его к себе. Но прежней нежности он уже не чувствовал. Они сплелись молча, будто в беспамятстве и потом без единого слова долго лежали рядом друг с другом. Наконец он повернулся к ней и заглянул в глаза. Они теперь были почти черные от расширенных зрачков. Значит, эндолизина уже действовал.
- Алла, где вчера была Альбина, когда тебе было плохо?
- Кажется рядом.
- Откуда она звонила мне?
- Не помню.
Он шептал ей вопросы на ухо, сдерживая нетерпение, холодным и спокойным тоном. Ее голос, отрешенный и безучастный, пробудил в нем горечь и страх. Что я делаю, зачем это мне нужно, подумал он, но не уже мог остановиться, злое и болезненное внезапно овладело им.
- Почему ты не поехала домой? - продолжал он.
- Мне было плохо, я уже говорила тебе.
- Тебе хоть удалось поспать?
- Конечно. У нас есть диван.
- Ты была одна в офисе?
- Не одна, там был ещё кто-то. Альбина... Почему ты меня спрашиваешь? Милый, это форменный допрос, - Алла повысила голос, отпрянула от него и с улыбкой пригрозила ему пальцем. Он смотрел на неё взглядом, полным отчаяния. Она просто пьяна, мелькнуло у Буланова, не надо было давать ей вина, он исказит действие эндолизина
- Извини, Алик, больше не буду.
- Я хочу спать, - она потянула на себе одеяло.
- Как ты себя чувствуешь, - Буланов склонился над ней, глаза её были теперь полузакрыты.
- Лучше. Ты прекрасно полечил меня... - Алла повернулась на бок, и Буланов услышал её ровное глубокое дыхание.
Он поднялся и тихо вышел на кухню. Мысли его состояли теперь из мрачных сомнений и новых вопросов. Неужели Альбина прикрывала её со своего телефона? Все правильно: если бы они действительно были вместе, зачем было так резко обрывать разговор, какой смысл? А сама Алла не звонила потому, что он понял бы по её голосу, что ей не так уж плохо. Ведь он мог отправиться за ней на такси и нарушить всю эту идиллию. Эта мысль поразила его. С кем она оставалась в офисе? Если Алле действительно стало плохо, то тем более Альбина поступила подло: ведь кто-то мог воспользоваться её беспомощностью.
Происшедшее выбило его из привычного состояния, он не мог теперь ни о чем думать - ни о предстоящих опытах, ни о методике клинических испытаний. Даже ограбление пункта обмены валюты казалось теперь мелочью.
Алла проснулась через час, Буланов опустился рядом, взял её руку и заглянул в глаза.
- Что со мной было? - спросила она. - Какое - то жуткое забытье. Мы говорили о чем-то. А о чем не помню.
- В кофе был мой эндолизин, и ты мне рассказала, как Альбина водила меня за нос по твоей просьбе.
- Что я тебе могла такое рассказать? Шутишь?
- Ты не звонила мне, потому что не хотела говорить со мной, вот что! Потому что тебе бы пришлось приехать домой. Или я бы сам отправился за тобой. Вот чего ты не хотела.
- Ну, знаешь... И ты... ты посмел травить меня своим пойлом! Да как ты мог! - она бросилась лицом в подушки и разрыдалась...
Потрясенный этой вспышкой Буланов, покаянно склонив к ней голову, осторожно тронул её за плечо.
- Алик, я пошутил, я ничего тебе не давал... - робко проговорил он. Ничего, кроме вина. Извини. Ну, извини, Алик...
- Пошел ты! - она оторвала от подушки голову. - Видеть тебя не хочу!
Буланов выпрямился, потерянно пробормотал "ну ладно" и вышел в прихожую. Зачем, зачем он дал ей этот проклятый эндолизин. Теперь он и сам был не рад услышанному, и что теперь делать с этой полуправдой, он не знал. Момент истины все равно не наступил, ясности не было, и теперь предположения, одно чернее другого не давали душе покоя.
Буланов вздохнул и отправился в ванную. В зеркале отразилось бледное мальчишеское лицо с темными глазами и всклокоченной соломенного цвета шевелюрой. Он наскоро побрился и вышел в кухню..
Алла была уже одета в сером деловом костюме, причесанная, накрашенная и серьезная.
- Алик, извини, ну прости... - он потянулся было к ней с поцелуем, но она решительно остановила его рукой.
- Как ты мог? Может быть, я просто устала. Могу я размагнититься? И ты, ты ещё считаешься психологом! Напоил меня этой своей мерзостью. Да ты просто провокатор. Я еду к Альбине. Мне надо успокоиться и подумать
- Подожди, Алик. Давай разберемся. Ты сама себе противоречишь...
- Да, противоречу. Ну и что? Имею право, я женщина. И ты ещё считаешь себя умным человеком! Да ты мне в душу наплевал! И не звони мне пока.
- Не собираюсь! - он повернулся и, грохнув дверь, вылетел на лестничную клетку.
Глава 4
Слесарь-сантехник Степан Сергеевич Медведев, худой cтарик лет семидесяти, в старом неопределенного цвета пиджаке, с ободранным инструментальным чемоданчиком в руке ждал Буланова в коридоре.
- Пришел. А я уж собрался уходить, - обрадовано протянул он.
Буланов пожал протянутую твердую ладонь и повел носом. От Медведева исходил резкий спиртной дух.
- Здрасьте, Степан Сергеевич, - он отомкнул ключом дверь и пропустил Медведева вперед. - Давно ждете?
- Недавно. Я у соседей твоих был в БИАЛКе, угостили новым продуктом, он аппетитно щелкнул себя по горлу. - У них тоже слив забивает, видать в этом крыле какой-то дефект в системе, - присев к столу, он с многозначительным видом добавил: - И в системе, и в сети.
БИАЛК, или лаборатория по изучению биохимии алкоголизма, как её называли раньше, недавно была реорганизована в акционерное общество. Оно быстро наладило в исследовательском крыле корпуса производство коньячных напитков, получило лицензию и за несколько месяцев превратилось в процветающее предприятие. Вначале были освоены сорокоградусные "Ледовое побоище" и "Куликовская битва", а к лету готовилась к выпуску целая серия "Бородинское сражение", "Взятие Измаила", "Оборона Севастополя" и "Падение Берлина". Боевые названия новым изделиям придумывал коммерческий директор общества, отставной генерал. И хотя, вместо бочек из дуба в производстве применялись дубовые опилки, коньячный привкус и цвет продукта были почти безупречными. Научная работа тоже не прекращалась: быстро встав на ноги, предприятие перешло как бы на замкнутый цикл - сами производили сырье, потом продавали его своим будущим пациентам, на вырученные деньги лечили их от алкоголизма и заодно проводили научные исследования.