— Я спросила, как помочь Балле, но зачем ты выпил?
— Тошно, Маша, очень поганно на душе. А как помочь, давай подумаем...
* * *
Утром он попросил зайти к себе секретаря партбюро и председателя месткома цеха.
— У меня к Вам, друзья, разговор, — как говорится, не для печати, — начал Виктор — разговор по
совести, по душам. Надо помочь хорошему человеку. Этот человек — врач Бэлла Григорьевна. Все вы
ее знаете.
И он рассказал им все, что услышал от Баллы Григорьевны. — Мы же все ее знаем как отличного
доктора, она же нормальный советский человек! Как же можно... ее превращать во врача-убийцу!
Черт их там знает, что случилось в Москве! Там сами разберутся, им видней! Но она-то тут причем?
— Я с тобой, Виктор Георгиевич, где-то согласен, — сказал секретарь партбюро, — но...
положение то аховое... Почитай газеты, послушай радио... Народ-то этому верит.
— Но причем здесь Бэлла Григорьевна? Она ведь фронтовой врач, капитан медслужбы, у нее два
ордена! Я то знаю, что такое врач в медсанбате! Если б не они, многие бы из нас концы отдали...
— Это точно! — сказала председатель месткома, одобрительно кивнув головой. Я тоже за Баллу,
она мою Светку с того света вытащила, когда у нее было воспаление легких. Надо ей, милочке,
помочь! Если там и были какие-то убийцы в белых халатах, она не виноватая. Но как помочь, когда
вокруг такое творится?
У Виктора ночью созрел план и он сказал:
— Давайте сегодня после работы пойдем к ней на прием, а? Пойдем сразу все. Ты, я, он, кого-то
пригласим еще... Это, может быть, подействует и люди опять в нее поверят. А?
— А у меня и в самом деле поясница ломит, — сказала председатель месткома, да и у Светки
насморк...
Секретарь партбюро нахмурился:
— Я бы и сам не против, но... партком. Сам понимаешь...
— Ладно, — сказал Виктор — не хочешь, не ходи. Это дело добровольное, но я пойду и Машу
прихвачу. А ты, Катя, с ребятами из цеха поговори, аккуратно, конечно... Может кто-нибудь еще
согласится.
— Поговорю, Виктор Петрович, обязательно поговорю. Хороших людей нельзя в беде бросать.
* * *
Вечером у кабинета врача Баллы Григорьевны Магницкой ожидала приема целая очередь. Были
тут Виктор с Машей, председатель месткома Катя с дочкой, немец Вольф с женой и сыном, и еще трое
"больных" рабочих цеха. Многие больные, ожидавшие своей очереди у других врачей, с опаской на
них поглядывали. Одна из них, знакомая Маши, подошла к ней и прошептала:
— А Вы не боитесь идти к этой... еврейке?
— Ну что Вы! — громко сказала Маша — она же прекрасный врач! Она на фронте спасла десятки
жизней наших солдат и офицеров! Мы с Виктором Георгиевичем предпочитаем лечиться только у
нее.
— Может быть, может быть, — пожала плечами ее знакомая, — но береженого, как говорится, бог
бережет. .
Когда Бэлла Григорьевна подошла к своему кабинету и увидела Виктора, Машу и целую очередь
пациентов, она поначалу слегка растерялась, но тут же все поняла и, с трудом сдерживая слезы,
проговорила дрожащим голосом:
— Спасибо, друзья мои... спасибо, дорогие...
Она всхлипнула и быстро прошла в свой кабинет.
* * *
Слух об этой истории на следующий день облетел весь завод. Судачили по этому поводу везде: в
столовой, в цехах, в курилках. Большинство осуждало Виктора, понимая, что это его рук дело. Но
были отдельные храбрецы, которые при встрече с ним шепотом говорили:
— Правильно, Витя, молодец!
Виктор не ожидал, что его поступок вызовет такой шум, хотя и понимал, что это ему так просто не
сойдет.
Через пару дней его вызвал директор завода Сорокин. Он, будучи в свое время выдвиженцем его
отца, все эти годы относился к Виктору по-доброму, помогал и делом и советом.
Здороваясь, он подал Дружинину не ладонь, как обычно, а два пальца — указательный и
безымянный
— Садись, — сказал он, — расхаживая по кабинету. — Слыхал я, какой ты номер отмочил. Только
не понимаю, что ты этим хотел доказать. Ты что с Москвой решил шпаги скрестить, а? Неужели ты
еще такой слепой кутенок? Ты что, не понимаешь, что устроил демонстрацию протеста? А позволь
тебя спросить: против кого?
— Петр Васильевич, — сказал Виктор, — мне кажется, что вокруг этой истории слишком много
шума и болтовни. А ведь я хотел лишь помочь хорошему и честному человеку. Вы ведь сами ее
знаете...
— Ну и что? Знаю. Я и Григория Пятакова замнаркомтяжпрома знал. Мало ли кого я знал...