стали врагами партии и советской власти.
В стране шли массовые аресты. Среди арестованных в последние два года было немало его
товарищей по службе в армии, по работе в милиции, были и бывшие студенты-парттысячники.
Дружинин очень тяжело это переживал, его терзали противоречивые мысли, одолевали сомнения.
Последней каплей, которая переполнила чашу его сомнений, стал семнадцатый съезд партии. Из
верных источников Дружинин узнал, что во время тайного голосования в новый состав ЦК против
Сталина проголосовало более двухсот делегатов, а Киров прошел почти единогласно. Такая
антисталинская атака привела в смущение и озадачила председателя счетной комиссии старого
большевика ВЛ.Затонского, и он решил посоветоваться с Лазарем Кагановичем, который руководил
организационной работой съезда. Каганович поставил об этом в известность Сталина. Последовало
указание: "Сделать, как у Кирова". Председателя счетной комиссии и ее членов, очевидно, сумели
убедить в том, что этого требуют высшие интересы партии и государства...
В декабре того же года был убит СМ.Киров. А следом за этим начались массовые аресты бывших
делегатов съезда — членов нового ЦК и других высших руководящих органов партии, избранных на
съезде. Нет, Дружинин не ставил тогда в какую-то зависимость эти трагические события, о таком он
не смел даже подумать. Но мучительный вопрос: "Что происходит?" — стал угнетать его все больше
и больше.
* * *
В начале тридцать шестого года был арестован директор завода, где работал Дружинин. После его
ареста было официально объявлено, что он являлся участником "террористического троцкистско-
зиновьевского объединенного центра". За годы работы на заводе Дружинин хорошо узнал этого
человека, члена партии с дореволюционным стажем, бывшего пугиловца, глубоко его уважал и верил
ему. Через несколько дней после ареста директора, Дружинина вызвали в наркомат и нарком
предложил ему пост директора. Дружинин заявил, что не верит в принадлежность бывшего директора
к "Объединенному центру" и считает его честным человеком и преданным партии большевиком:
— Это чья-то роковая ошибка или клевета, уверен — он скоро будет на свободе, — сказал он
наркому.
Нарком помолчал, потом хмуро произнес:
— Я тоже ему верил, но... ты ведь знаешь, как они... научились маскироваться... Выбрось свои
сомнения, в таких делах нельзя давать волю чувствам. Органы знают, что делают. Принимай завод!
Стране нужны снаряды, а не разговоры в пользу бедных... — он поднялся с кресла и протянул
Дружинину руку: — Завтра получишь приказ по наркомату. Желаю успеха! — Нарком не знал, что
через полгода его постигнет та же участь...
* * *
В августе тридцать шестого Дружининых потрясла еще одна трагическая весть — были
арестованы супруги Нодели.
...Это произошло поздно ночью. Услышав звонок в прихожей, Роза Марковна Нодель проснулась,
взглянула на будильник, удивленно пожала плечами, накинула на себя халат и пошла открывать дверь.
В прихожую вошли трое военных, за ними неуверенно топтались испуганные управдом и две соседки
по квартире. Роза Марковна изумленно подняла брови: — Вам кого?! В чем дело, товарищи?! —
Военный с двумя шпалами в петлицах гимнастерки, не отвечая, вошел в комнату, за ним вошли два
лейтенанта. Управдом и соседки не решаясь войти, остались в прихожей.
— Понятые, войдите! — приказал майор. — Вы гражданка Нодель? — обратился он к Розе
Марковне.
— Я! — громко ответила она, — но в чем, собственно, дело?
— А где Ваш супруг? — опять не отвечая на ее вопрос спросил майор.
— Я здесь! — громко, как в строю, крикнул Нодель. — Я здесь! — повторил он также громко. Но
мне непонятно, почему Вы здесь?
Майор молча предъявил ему и Розе Марковне ордера на обыск и арест. Нодели по очереди
прочитали ордера, растерянно поглядели друг на друга. Исаак Миронович сел на стул и, обхватив
голову руками, стал что-то шептать сам себе. Роза Марковна взорвалась:
— Это безобразие и беззаконие! Вы не имеет никаких оснований это делать! Я буду жаловаться
самому Ягоде! Вы слышите? Самому Вашему наркому! Вы меня слышите?!
— Это Ваше дело, — равнодушно произнес майор и приказал приступить к обыску.