Давясь смехом, приказчик прыснул в горсть, но, встретив укоряющий взгляд горного чиновника, сейчас же смолк...
Демидов остался весьма доволен Селезнев.
- Быть тебе главным в Кыштыме! - Глаза хозяина внимательно обшарили своего доверенного. - Все отдал? - спросил он.
- Все, - не моргнув глазом, ответил Селезень.
- Зря! Добрый работяга и стащит и хозяина не обидит! - засмеялся Никита. - А сейчас на радостях в баньку...
Банька на этот раз налажена была необычно. Приказал Демидов полы вымыть шампанским, а пару поддавать коньяком.
- Какой разор! - ахнул тагильский управитель Яшка Широков. - Дед ваш покойный, кто ноги мылом натирал, ругал того: "Разорители!" А вы изволите заморское вино хлестать на каменку.
- Молчать! - загремел Никита. - Дед был прижимало, а я дворянин. Ступай и делай что велят.
Никита наслаждался банным теплом. Нежился на полках под мягким веником, вздыхал и шептал блаженно!
- Дух-то какой, больно хорош!..
Селезень услужливо вертелся подле хозяина, намыливал его да парил. Одевая Никиту в предбаннике, приказчик вдруг захохотал.
- Ну что, как черт в бучиле, загрохотал? - удивленно уставился в него хозяин.
- Да как же! Ловко-то мы башкирцев обтяпали! - с довольным видом ощерился холоп. - А не грех это?
- Ну, вот еще что надумал! - отозвался Никита. - На том свет стоит: обманом да неправдой купец царствует! - цинично закончил он и, взяв жбан холодного квасу, стал жадно пить.
6
Первые русские поселенцы появились в Зауралье в семнадцатом веке. Перевалив Каменный Пояс, через нехоженые дремучие леса предприимчивые, сметливые искатели выбрались на широкую сибирскую долину, где среди дубрав, на берегах рек понастроили острожки, селения и монастырские обители. Так возник Далматовский монастырь, возведенный усердием охочих людей над красивой излучиной на левом берегу Исети.
Четко выделяясь на голубом фоне неба, и поныне грозно высятся на высоком юру величавые зубчатые стены каменного кремля, закопченные дымом башни и бастионы.
По глухим горным тропам, по еле приметным лесным дорогам шла сюда бродячая Русь: завсегдатаи монастырей, скитальцы-странники, бездомная голытьба - гулящие люди, беглые холопы. Окрест монастыря по долинам рек появились слободки и деревеньки. Край простирался тут привольный, плодородный, но жилось по соседству с Ордой беспокойно и хлопотливо. Избенки были отстроены из осинника, корявой ели, наскоро покрыты соломой, а то и дерном. Маленькие, слепенькие окошечки затянуты пузырем, кой-где слюдой. Люди тут жили тесно, скученно, но сытно и вольно. В скором времени у слободки над Исетью отстроили острожек Шадринск, для сбережения его от бродячих орд обнесли деревянным тыном, рогатками и окопали глубоким рвом. За Шадринском возник Маслянский острожек. Вокруг новых городков опять выросли села и деревни, населенные свободными землепашцами. Жили тут мужики, не зная кабалы, отбиваясь от набегов Орды и рачительно распахивая тучные земли.
Задумав строить Кыштымский завод, Никита Акинфиевич Демидов и обратил свои взоры на этот нетронутый край. В зиму 1756 года тагильский заводчик съездил в Санкт-Петербург, добился свидания с царицей и своими прожектами увлек ее. В 1757 году, по указу правительствующего сената, приписано было к новым демидовским заводам еще семь тысяч душ государственных крестьян, никогда не знавших барского ярма и живших по отдаленным селам Зауралья. В числе других сибирских сел к Кыштымскому заводу приписали и Маслянский острожек с прилегающими к нему селами и деревнями. По сенатскому указу предполагалось, что приписные должны были отработать лишь подушную подать - рубль семь гривен в год. Еще петровским указом была определена поденная плата приписным мужикам за их работу: пешему рабочему за долгий летний день - полгривны, конному - гривенник.
В день Еремея-запрягальника, в страдную пору, когда ленивая соха и та в поле, в Маслянский острог приехали приказный и демидовский приказчик с нарядчиками. В прилегающие села и деревеньки полетели гонцы с повесткой прибыть всем мужикам и выслушать сенатский указ.
После обедни староста согнал крестьян к мирской избе, и приказный объявил им:
- Ну, радуйтесь, ребятушки, больше подать царице платить не будете! За вас Демидов заплатит. А вы должны, братцы, свои подати на демидовском заводе отработать. К заводу, во облегчение вам, и приписываетесь вы, ребятушки!
Не успел приказный рта закрыть, заголосили бабы, недовольные крестьяне закричали:
- Это еще чего захотели: мы землепашцы, привыкли около землицы ходить! Нам заводская работа несподручна. Не пойдем на завод!..
Рядом с приказным стоял демидовский приказчик Селезень. Этот крепко скроенный мужик, одетый в суконный кафтан, в добрых козловых сапогах, по-хозяйски рассматривал крестьян. "Ничего, народ сильный, могутный, прищуренными глазами оценивал он приписываемых. - Свежую силу обрел наш Никита Акинфиевич!"
Приказчик нагло шарил взором: нравилось ему, что мужики обряжены были по-сибирски - в крепкие яловичные сапоги, в кафтаны, скроенные из домашнего сукна. "Это не расейские бегуны в лапоточках да в холщовых портках".
Заслышав гул недовольства в толпе и бабий плач, Селезень нахмурился:
- Ну, чего взвыли, будто на каторгу собрались! Эка невидаль отработать рубль семь гривен!
- Подати мы и без того исправно казне правим, а в холопы не пойдем! Как же так, братцы? В ярмо нас хотят запрячь.
- Не быть тому! Не пойдем на завод, пахота ждет! - закричали в народе.
Селезень вытянул шею и пристально разглядывал толпу. Среди волнующегося народа он заметил коренастого парня с веселыми глазами. Ткнув в него пальцем, приказчик крикнул:
- Эй, малый, поди сюда! Больно ты шебаршишь!
Парень не струсил, не опустил глаз под угрозой. Он протолкался в круг, сдержанно поклонился.
- Ты что ж, милый, народ мутишь? Как звать? - вкрадчиво спросил Селезень.
Улыбка сошла с лица парня, он степенно отозвался:
- Зовут меня Иваном, а по роду Грязнов. А то, что селяне кричат, справедливо. Суди сам, коренные пахари мы, к заводской работе несвычны.
- Верно байт парень! - загудели в толпе.
- Цыц! - топнул ногой приказчик, и глаза его гневно вспыхнули. - Сам знаю о том, но завод надо ставить, а кто против этого, тот против царицы-матушки.