Хоть и выглядел молодой воздыхатель Липы красавчиком, однако же заподозрила его соседка. Только ли детективы, ею прочитанные, тому виной?
Поистине, от безделья и мой бедный ум начинает решать задачи житейские, за неимением компьютерных. Надо отвлечься.
– Лида, не подскажешь, где здесь поблизости магазин?
– А что ты там хочешь купить? По-хорошему, за продуктами надо в центр идти. У нас разве что найдёшь хлеб, воду да колбасу местную.
– А ваши местные колбасы плохие?
– На мой вкус, так слишком жирные. А ты проголодалась?
– Да вот сначала машину загнала, а потом подумала… Нет, в центр ваш я идти не хочу.
– Здесь же всего три квартала.
– Все равно не пойду. Я возьму бутылку воды и шоколадку. Шоколад у вас есть?
– Шоколад есть, – кивнула соседка отчего-то со вздохом.
– Сколько у тебя детей-то?
– Трое, – с гордостью сказала Лида; тут же в доме раздался детский рев. Лида беспокойно оглянулась на дверь и торопливо проговорила: – Выйдешь из калитки, пройдешь налево до конца квартала, там и увидишь.
И она скрылась в доме. Интересно, местные женщины объясняют, как пройти куда-то, совершенно одинаково. И до неё старушка у кладбища говорила: там увидите…
Если Лида была и старше меня, то года на три, не больше, и детей у неё трое, а у меня пока даже не предвидится… Чего я вдруг о детях подумала? Воздух провинции сказывается? Вон Ольга старше меня, а ничего, без детей не страдает…
Я дошла до конца квартала и мысленно ахнула. Кажется, в этом самом месте поселок кончался, потому что одиноко стоявший магазин, стеклянный одноэтажный домик, располагался прямо на опушке леса. Сколько же жителей в этом Костромино, если в любой его конец можно дойти за несколько минут?
– Вы племянница Липы? – спросила меня продавщица, доставая с витрины шоколадки, которые я ей показывала. Одну для себя и четыре для Лиды и её детей.
– Племянница.
– Чего ж на похороны не приехала?
– Я как раз в отъезде была. В Италии, – любезно пояснила я.
– В Италии, – эхом повторила продавщица, глядя на меня с неприкрытой завистью.
Везёт же некоторым, наверное, думала она, и по италиям раскатывают, и наследство получают.
На самом деле так и было. Родители и не стали мне звонить. Поехали сами, а мне рассказали уже по приезде.
– Отмаялась, горемычная, – сказала со вздохом продавщица.
– Почему же она горемычная?
– Думаешь, одинокой хорошо? Без мужика, без детей…
Почему-то мне никогда не приходило в голову считать тетку горемычной. Она всегда приезжала к нам оживленная, энергичная, командовала: «Веди меня, племяшка, к очагам культуры».
Вместе с ней мы смотрели все спектакли и посещали все концерты, которые в это время в нашем городе давали.
А в последний день перед отъездом папа вёз тетку на рынок, где она в огромных количествах закупала фрукты и овощи.
– Как же ты всё это потащишь? – ужасалась мама.
– Я позвонила, меня встретят, – легкомысленно отмахивалась Олимпиада.
– Дайте мне пять шоколадок и бутылку лимонада, – сказала я продавщице; ещё не хватало мне обсуждать покойную тетушку с посторонним человеком!
Я опять позвала соседку и передала ей четыре шоколадки:
– Смотри, и сама поешь!
Лида растрогалась:
– Жаль, у Пашки аллергия на шоколад.
А наши предки вообще знали, что такое аллергия? Или просто давали малышам всё, что в доме было, – и вырастали те вполне здоровыми…
Опять меня понесло! Отчего у детей бывают аллергии. Раньше мне подобное и в голову бы не пришло. Всё из-за теток в нотариальной конторе. Подсуетись они, я бы уже ехала домой, оставив на ту же Лиду доверенность на продажу наследственного дома.
Я поставила на холодной застекленной веранде газированную воду – не включать же из-за нее холодильник – и отправилась осматривать участок, который, как я поняла, простирался сразу за сараем.
Трудно, конечно, определить на глаз, но участок тетки составлял не меньше сорока, а то и пятидесяти соток. Правда, получалось, что дом её стоял на пригорке, а огород как бы нырял вниз.
Кто-то вспахал участок и посадил на нем картошку – наверное, соседи. Что ж, всё равно земля пустует. Оканчивалось теткино «поместье» несколькими симпатичными елочками, за которыми виднелся то ли пруд, то ли озеро, а еще дальше – начинался всё тот же лес. Красотища! Я постояла, любуясь.
Красиво, но этот идиллический пейзаж никаких особых струн в моей душе не затронул. Мало ли на какие красоты мне приходилось любоваться: то ли на родной земле, то ли будучи за границей. Что же, обязательно в таких местах надо поселяться?