– Десять штук баксов.
Если мне удалось не упасть со стула, то лишь благодаря закалке, которую я получила, работая в нашей с Ольгой фирме. Кстати, почему в разговоре с сотником я не упомянула, что фирма моя лишь на пятьдесят процентов? Хвастунишка! Но не одному же сотнику хвост распускать, нам тоже есть чем гордиться.
Итак, вернемся к цене моего дома. Навести справки о ценах на недвижимость в Ивлевском районе я сумела. И точно знаю, дом в Костромино столько не стоит. Максимум, что я могла за него получить, – пять тысяч, да и то потому, что участок достаточно велик. Но опять во мне сработало что-то на уровне подсознания, потому что я произнесла:
– Согласна.
На его лице мелькнула усмешка. Мол, еще бы! Он хлопнул в ладоши – фарс да и только! – и уже известный мне красавец блондин вошел и передал ему конверт, который сотник тут же протянул мне:
– Можете пересчитать.
Неужели его подчиненные так быстро сориентировались? Или это был вовсе не экспромт, как в том пытался убедить меня резвый сотник. Да, эти ребята привыкли брать быка за рога! В конверте лежала банковская упаковка сотенных купюр долларов США. Писатель Михаил Задорнов говорит, что не все американцы видели эти купюры, а у меня их целых сто штук! Оказывается, наследство тети Олимпиады не такое уж мизерное. Вернее, вдруг выросло в цене, хотя я по-прежнему не знала почему.
Я осторожно положила деньги на край стола.
– Видите ли, я уже пообещала своему новому знакомому задержаться здесь хотя бы до субботы. Но в воскресенье с утра меня здесь уже не будет, обещаю. В том смысле, если дом вам будет нужен немедленно.
– Ничего, я подожду, – снисходительно согласился сотник. – Может, вы думаете, что продешевили?
– Нет-нет, – поспешно сказала я, – цена мне подходит.
Странно, что, взглянув в его глаза, я заметила промелькнувшее в них удовлетворение, словно он решил для себя: первая часть дела сделана. Именно так, первая. Может, потому что я не знала причин его заинтересованности, то и не спешила радоваться удачной сделке?
– А вещи тети Липы…
Я не только не боялась выглядеть в их глазах патологической жадиной, но и умышленно добавляла побольше черной краски в этот неприятный образ.
– Все, что есть в доме, конечно же, останется вам. Включая клад в стене, если найдете.
– Какой клад?
– Лариса Сергеевна, я же пошутил. – Тон его был отечески покровительственным.
Значит, роль увлеченного мной мужчины сотник Далматов решил отбросить. Странно, но это понимание несколько разочаровало меня. Вообще-то по большому счету Георгию Васильевичу хотелось нравиться. В нем чувствовалась скрытая мужская мощь, по которой безотчетно тоскует большинство женщин. И верилось, что если этот мужчина чего-нибудь захочет, то непременно добьется.
Мы еще посидели, выпили кофе. Официант – или слуга? – один из двоих, принес необыкновенно вкусное мороженое. Странно, что я не запомнила лица ни того, ни другого. Обеспеченность засасывает меня в свое болото – я перестаю замечать тех, кто меня обслуживает. Ольга ухохочется.
– И все же вас что-то беспокоит, – произнес хозяин, коснувшись моей руки. – Может, трудности с отправкой вещей? Вы только скажите, я пришлю ребят, они все погрузят и отправят…
Он был сама доброжелательность и вроде слова произносил медленно, а мне чудилось как бы вторым планом, что он нетерпеливо говорит: «Давай-давай, бери деньги и уматывай отсюда. Что ты под ногами крутишься!»
– Наверное, мне надо написать вам расписку. Все-таки деньги немалые, а мы с вами едва знакомы…
Опять эта снисходительная усмешка. Действительно, куда я денусь? Да и как я смогла бы его обмануть? Но вслух он сказал совсем другое:
– Обижаете, Ларисонька, я же по глазам читать умею. Вы человек честный, я с легким сердцем доверил бы вам даже свою жизнь, а не то что паршивые баксы!
Опять тот же рефрен. Хоть бы он уже определился: нравлюсь ему я, мой нравственный облик или мой скромный деревянный дом?
– Думаю, мы с вами расстанемся друзьями, – продолжал Далматов. – Оформление купли-продажи я беру на себя – вы только подпишите на мое имя генеральную доверенность. Я даже заправлю полный бак вашей симпатичной «семерки».
Ты посмотри, ну все знает!
Из далматовского дома я вышла слегка оглушенная: значит, на свете все же есть альтруисты. Они вот так, бескорыстно, можно сказать, по зову сердца делают добро малознакомым людям и при том живут в таких богатых домах. А некоторые неверующие люди считают, будто таких нет. Вот одного из них покорила неземная краса Ларисы Киреевой, и он недрогнувшей рукой платит за принадлежащий ей дом двойную цену…