Бойко говорил со мной, но меня не покидало ощущение, что он усиленно обдумывает что-то. Что-то для него прояснилось. Благодаря мне? Но я разве что-то важное сказала? Даже про найденную в шубе тети Липы бумажку умолчала. За исключением, наверное, личности убитого.
Мне трудно делать какие-то выводы. Я не знаю толком ни Далматова и его людей, ни Бойко, так что представить масштабную картину происшедшего я не могу.
В моей голове и так шумело от всех потрясений, потому, наверное, я соображала не очень живо, но к Бойко-то это не относилось…
– Вы похожи на Липу, – сказал Александр, нарушая повисшее в его кабинете молчание.
– Чем? – удивилась я. Ни цвет волос, ни форма носа, ни фигура не походили у меня на теткины.
– Разрез глаз типично киреевский. У Сергея такой же. Я не сразу поняла, что он имеет в виду моего отца.
– Вы знали моего отца?
– Встречались. И я был благодарен ему, что он поехал на похороны и отдал последний долг…
Голос его прервался. Больше он ничего не сказал, и я, подождав некоторое время, все же продолжила:
– Только поэтому меня привезли к вам? Из-за разреза глаз?
Он быстро пришёл в себя и даже расхохотался, с симпатией взглянув на меня. Но сказал не совсем понятно:
– Молодость беспечна. А загнанные волки опасны.
– Вы имеете в виду Далматова или себя?
Ну кто меня дергает за язык? Словесный понос напал, что ли? Бойко взял стоящее поблизости кресло и сел так, что почти касался моих коленей своими.
– До загнанного волка мне пока далеко, а вот почему вы упомянули Жорика? Нет-нет, не хмурьтесь, у нас всё добровольно: товар – товар. Иными словами, предлагаю обменяться информацией.
Теперь я его совсем не боялась. Не знаю почему, просто в один момент вдруг поняла, что он не только не сделает мне ничего плохого, но и постарается, чтобы другие меня тоже не обидели. Потому мне больше не мешали ни дрожь, ни волнение, ни прочие смятения чувств. И я сказала:
– Сомневаюсь, что это будет равноценный обмен. Имеется в виду информация с моей стороны.
– Будь что будет, я рискну. Не думайте о том, насколько ваши знания важны или вовсе не значительны. Порой одна фраза, да что там фраза, одно слово может пролить свет во тьму. Или на тьму? Надо же, стал забывать… В общем, прольёт. Начинайте.
– С чего?
– С того, как вы познакомились с Жорой-Быком. Прошу прощения, с сотником Далматовым. Чего вдруг он воспылал к вам таким интересом? Спрашиваю, потому что, пардон, его сексуальные пристрастия лежат несколько в другой области. Хотя говорят, что у него случались романы и с женщинами… Ради Бога, не сочтите меня сплетником, сам не знаю, почему я вдруг озвучил компромат на нашего славного сотника…
В конце концов, что я мнусь? Я же не на службе в уголовном розыске и вообще в государственной структуре. Я, как и Бойко, – представитель частного бизнеса. И сейчас мы общаемся с ним не как соучредитель фирмы «Каола» и торговец оружием, а как два человека, хорошо знавшие и любившие тетю Липу.
После такой расстановки акцентов общаться с Бойко мне стало гораздо легче.
– Говорите, почему они воспылали ко мне интересом? Честно говоря, я и сама хотела бы об этом узнать.
– Еще одна любопытная, вся в тётку. Я же всё время твердил ей: меньше знаешь, крепче спишь. Не послушалась.
От его слов на меня пахнуло холодом. Могильным. Он вовсе не угрожал и не пугал меня, просто констатировал. Этак по-отечески. Однако я никак не отреагировала. Во мне вдруг что-то будто заклинило, и я никак не могла заставить себя открыть рот.
– Может, ты считаешь, что это я утопил Липу? – обеспокоился хозяин «Бойко-маркета», сразу забыв весь официоз.
– Нет, почему-то такая мысль даже не приходила мне в голову. Вы никаких других подробностей о её гибели больше не знаете?
– К сожалению, фактов у меня нет. Только разрозненные сведения; чтобы собрать их в единое целое, надо обладать какими-то другими способностями. А может, и возможностями. Наверное, Михайловский – наш общий знакомый – управился бы с этим куда проворнее…
– Вот и я об этом подумала. И даже деньги ему предложила. Небольшие, как частному сыщику, чтобы он нашёл убийцу.
Он некоторое время оторопело рассматривал меня, потом хмыкнул:
– Какой идиот выдумал, будто женщины – непременно трусихи. Они куда смелее многих мужчин. Ну и как отреагировал на ваше предложение правильный мент Фёдор Михайлович?
– Как-то невнятно. Я до сих пор не знаю, он работает на меня или удовлетворяет свое профессиональное любопытство.
Между нами словно происходила пристрелка. Я могла бы сказать Бойко о записке, найдённой мной в шубе тетки. Или о том, что Далматов уже купил у меня дом и даже предложил отправить мне домой вещи, которые находятся в доме. Разве что прямо не сказал: «Давай живо убирайся отсюда, и чтобы ноги твоей в Костромино больше не было!»