– Я бы с дорогой душой приехала, – перебила я не просто соскучившуюся по мне подругу, а пребывающую в каком-то нездоровом возбуждении. Похоже, в её жизни обозначились не только производственные трудности. – Да и разве не ты сама совсем недавно требовала, чтобы я всё здесь довела до конца?
– Требовала, – уныло согласилась подруга, – но прежде я и не представляла, как мне может быть плохо без тебя.
– В воскресенье вечером можешь встречать меня на въезде в город, – твердо пообещала я, пытаясь запихнуть свои сомнения подальше – удастся ли мне это обещание выполнить?
– Ты хоть за это время успела что-нибудь?
– В смысле заказчиков?
– В смысле мужиков!
– Есть кое-что, – туманно ответила я.
Ольга разочарованно фыркнула. Она знала, если я чего-то сразу не сказала, вытягивать это из меня себе дороже.
– А дом хоть оформила?
– Оформила. И даже уже продала.
– Холера ясна! – ахнула подруга. Похоже, она опять читала детектив Хмелевской, которая любила использовать это выражение. – Я всегда говорила, что способности к бизнесу у тебя офигенные.
– Только вот не всегда проявляются.
– Мы ещё своё возьмём, – успокоила подруга.
– Как там Серджио поживает?
– Эта гангрена ни с кем не желает иметь дела, кроме тебя. Так что, Ларочка, если ты не приедешь, наш итальянский бизнес прикажет долго жить, а с Израилем пока что всё вилами по воде писано…
Конечно, я понимала, что Серджио ради моих прекрасных глаз от бизнеса не откажется, но Ольга права: мне следует поторопиться.
– Кстати, моим родителям ты позвонила?
– Я к ним заезжала. Сказала, что ты на днях приедешь и у тебя все в порядке.
Кажется, с моей подружкой что-то происходит, для неё нетипичное: за две минуты бизнесвумен Ольга Кривенко не произнесла ни одного матерного слова!
– Ты не одна в офисе?
– Почему, одна.
Я, грешным делом, подумала, что рядом с ней сидит некто Кононов по кличке Ушастый и Ольга при нем старается выглядеть тихой и белой, как овечка Долли.
– Лёлька, ты сейчас как раз Хмелевскую читаешь?
– А ты откуда знаешь? – удивилась она, хотя происхождение «холеры» и «гангрены» мне даже особо вычислять не пришлось.
– Я здесь общаюсь исключительно с полицейскими. Учусь. По-ихнему это дедукция называется.
– Везёт тебе! – завистливо сказала подруга.
Да уж, везет! Лучшие мужчины Гуляйполя, то бишь Костромино, буквально дерутся между собой за право поговорить с королевой компьютерного бизнеса Ларисой Киреевой или просто купить у неё наследный дом по двойному тарифу…
– А как там поживает Ушастый?
В трубке словно задохнулись, а потом раздался голос моей шефини:
– А что ему сделается, Ушастому?
– Ты его всё-таки выгнала?
– Ну не так чтобы выгнала…
Значит, я угадала. То-то мне казалось, что подруга излишне возбуждена.
– Олька, а Лёва знает?
– Никто ничего не знает, – каким-то угасшим голосом проговорила Оля. – Ни Лева, ни Ушастый. Как я теперь Левке об этом скажу? Он столько для нас сделал. Вот сегодня позвонил, на презентацию позвал… А тут ещё как назло ты в своей Кукуевке застряла. Надо посоветоваться, и не с кем, твою мать!
Знакомые ноты! Не стареют душой ветераны.
– Ладно, жди, скоро приеду. Тут всё к концу идёт.
– Ты там не очень-то, не храбрись, – сказала Ольга. – А то я тебя знаю. Начнешь права качать, а мужики, как ни крути, всё равно сильнее нас. Конечно, только физически.
Не храбрись! Чья бы корова мычала… И хотя Ольга сказала это для проформы, в её словах чувствовалось непритворное беспокойство за меня. Пустячок, а приятно.
Значит, я считаю, что всё идет к концу. Что – всё? Мои отношения с Михайловским. Эпопея с наследством. И вообще все непонятки. Вряд ли, когда это выяснится, мне позвонят в мой родной город и расскажут, что к чему.
Я подхватила свой пакет и заторопилась домой. Уж и не знаю, откуда взялось это желание – побыстрее вернуться к своему, пусть и временному пристанищу – в тёткин дом. Как будто возле него как раз происходило нечто, в чём мне непременно надо было участвовать.
Деньги у меня с собой, в сумке, документы тоже. Мой дом – уже не мой, хотя я и не написала сотнику Далматову никакой доверенности на право продажи или оформления. Но, наверное, если Георгий Васильевич захочет, он и сам всё оформит. В крайнем случае он свяжется со мной, и я вышлю все необходимые документы телеграфом.
Улица Парижской коммуны оказалась всего в трех кварталах от центра. Но едва я ступила на неё, как увидела вдалеке, судя по всему, как раз против моего дома, скопище машин. От неожиданности я сбавила шаг. Что там происходит? Я увидела даже трейлер с огромным двадцатифутовым контейнером. Уж не разбирает ли кто-то теткин дом в моё отсутствие?