Фёдор, наверное, подумал, что для меня прибыль важнее всего, но как ему ещё объяснить? Я вдруг стала страдать косноязычием и никак не могла подобрать нужных слов… И почему я не сказала, что упаковывать вещи мне помогали люди Бойко?
– Понимаешь, я не могу всё бросить…
– Я понимаю.
Мне захотелось плакать. Но он действительно меня понимал, потому что о своей работе думал сутками.
– Случилось что-то серьёзное?
То есть я и сама догадывалась, что именно, но, может, Федор расщедрится хоть на какие-то подробности?
– Сегодня в нашем районе произошло эпохальное событие: две преступные группировки выясняли отношения с помощью огнестрельного оружия, и одна другую практически уничтожила…
Он хмыкнул и покачал головой, как бы не веря самому себе.
– Подумать только, всё произошло от того, что одна приезжая молодая женщина оказалась в Костромино, чтобы оформить причитающееся ей наследство.
– Считаешь, что я спровоцировала войну?
– Рано или поздно это всё равно бы случилось, а так… Ты сыграла роль своеобразного катализатора. И действительно сообщила Бойко факты, о которых, как видно, он и сам догадывался. Утвердила его в собственных подозрениях. Зря далматовцы твою соседку убили. Поздно. Запаниковали, что теперь Александр Игнатович их сразу вычислит. А ему особо гадать и не пришлось. Кто бы еще в районе посмел поднять руку на его возлюбленную, кроме казаков Жоры-Быка?
– Ты хочешь сказать, что я продала дом тети Липы её убийце?! – ужаснулась я.
– Сам он это делал вряд ли. Но без сомнения, знал. Когда уже все свершилось, и ничего нельзя было исправить. Дураков везде хватает. Как и трусов. Только Бойко не стал разбираться, сотник убил его любимую или его подчиненные. Он, как и Шувалов, считает, что командир за всё в ответе.
– Ты хочешь сказать, что бандиты Бойко уничтожили всю сотню Далматова?
– Нет, конечно. Только самого Георгия Васильевича и его ближайшее окружение. Так что в ближайшее время его казаки вряд ли займут прежнее положение. У них теперь нет главаря такой величины, как Далматов… Хотя и тот переоценил собственные силы. Потом-то он спохватился. Каких бы крутых ребят он к себе в сотню ни набрал, с боевиками Бойко их не сравнить. Тех обучал профессиональный военный, талантливый командир. Можно сказать, полководец…
– Это ты не Шувалова так расхваливаешь?
– Его родимого. Такого бы парня мне в опера…
– А ты ему этого не предлагал?
– Как же, пойдёт он! На твердый оклад.
Фёдор надолго замолчал. А вот мне не молчалось. И я не всё ещё узнала, хотя… Неужели мне нужно непременно имя убийцы? Главное, тётка отомщена, а её дом… В нём теперь будет жить какой-нибудь житель Костромино и спокойно растить своих детей…
– Каких детей?
Я сказала это вслух? Ах да, дети – это пока нарисованная мной картина.
– Тех, которые в нем родятся.
– Погоди, а что значит твоё высказывание о том, что ты паковала вещи? Собираешься загрузить ими свой «форд»?
Кажется, от этого мента ничего не скроешь. Мог бы не заметить моей оговорки, а теперь хочешь не хочешь, а придётся колоться.
– Видишь ли, Александр Бойко, прежде чем уехать на свои разборки, помог мне всё упаковать в контейнер…
– Ты приняла помощь от бандитов?
Я начала злиться. Лучше было бы мне заниматься всем этим одной? Ведь Фёдор ничего такого мне не предложил. Он и не подумал о том, что я уезжаю, оставляя полный дом отличных вещей…
Наверное, с тех пор, как я стала заниматься бизнесом, в моей морали сместились кое-какие акценты. И законопослушной гражданкой в чистом виде я уже не была. Но меня возмутило, что Михайловский от меня этого требовал, как будто не понимал, что таковы волчьи законы нашего общества. Что, страшно произносить это сочетание: волчьи законы? Ненормально звучит в устах женщины? А если эта женщина занимается бизнесом наравне с мужчинами, то и законы для неё отдельно не пишутся.
Да если бы мы с Олькой жили «по правде», как говорила моя бабушка, мы давно бы вылетели в трубу, то есть, показывая в документах подлинные доходы, девяносто процентов из них отдавали бы в виде налогов.
Ведь о предпринимателях наше государство только обещает заботиться, но когда это ещё будет! Главное, что Фёдор делал вид, будто общество наше уже чуть ли не коммунистическое, где все живут по совести. Или он на самом деле верил, что живёт в таком именно обществе? Тогда непонятно, как он дослужился до майора.
Странно, но в эту минуту Сергей Шувалов и даже сам Бойко показались мне куда ближе, чем Михайловский. Они жили, а вовсе не делали вид!