– Всякая история должна иметь начало и конец.
– Ты будто ученый рассуждаешь, а не затурканный мент.
– Пока, может, и не ученый, но собираюсь им стать.
– В каком смысле?
– В прямом. Я учусь в заочной аспирантуре в Москве.
– Ух ты!..
– А по тебе и не скажешь, – якобы за меня докончил он. И, не обращая внимания на мои протесты – я ведь вовсе так не думала, – строго спросил: – Что ты ещё мне не сказала, любимая?
Мои мысли Федор, к счастью, читать не умеет, но догадывается о большинстве из них.
– Просто не успела, – призналась я, соображая, что стоит ему рассказать, а чего не стоит. – Шувалов сказал, что я вполне могу отказаться… В общем, Бойко завещал мне один из своих магазинов.
Федор не вскочил, не возмутился, не стал метать в меня громы и молнии, а лишь откинул голову на спинку кресла и задумчиво поскреб подбородок.
И сказал совсем не то, что я от него ожидала услышать:
– Какие там арабские сказки мы всё время поминаем. Тут у самих что ни день…
– Федя, но я и подумать не могла, какие точки соприкосновения могут быть у меня с каким-то бандитом. Я даже в транспорте зайцем никогда не ездила.
Он усмехнулся каким-то своим мыслям, а вслух спросил:
– А ты знала, что Александр Игнатович по специальности преподаватель литературы?
Если бы Федор сказал: мясник на бойне, я бы не столь удивилась, но такое! И я ещё хвасталась тем, что с логикой у меня всё в порядке. Самонадеянная балда! Всего-то и надо было напрячь извилины да припомнить кое-что из рассказов отца. Понятно, и тетя Липа, и Мишка, и её воздыхатель по имени Саша – все они учились вместе в институте…
«Очень положительный молодой человек», – как-то отозвался о нём папа. Знал бы он, в кого превратился скромный учитель литературы!.. Простите, но с чего я взяла, будто бандитами рождаются? Наверное, всё же становятся, и одна из причин, оказывается, неразделенная любовь!
– Если мне память не изменяет, ты говорил что-то про ранний подъём, – напомнила я.
– Побудку сыграю чуть свет! – притворно вздохнул он.
– Тогда сначала я в душ, потом ты, а затем быстро-быстро спать, ведь обычно в сказках утро вечера мудренее.
Заснул Фёдор чуть раньше меня. Конечно, выражение пойти спать в наших отношениях имело совсем другой смысл: мы всего лишь легли в постель со всеми вытекающими из этого последствиями.
Потом я некоторое время полежала без сна, размышляя: как, интересно, воспринял Фёдор мое столь быстрое «падение»? Не счел меня нимфоманкой, развращенной соблазнами большого города? Но самой же себе я и напомнила: тогда вряд ли он предложил бы мне руку и сердце.
Проснулись мы довольно легко, словно не четыре часа спали, а все восемь. А когда я заглянула к Лере в комнату, она, не дожидаясь, когда я стану её будить, сказала:
– Я уже не сплю. Просыпаюсь.
Фёдор в это время занимал ванную – брился, сказав мне:
– Если вас ждать, так небритым и поеду, уж лучше вы чуть позже до воды дорветесь.
И правда, я только вышла из Лериной комнаты да чайник поставила, как он уже появился свежевыбритый и благоухающий туалетной водой «Арамис».
– Чур, я следующая, – крикнула, на мгновение заглянув в кухню, Валерия.
– Кто не успел, тот опоздал, – развел руками Федор.
А я в это время делала горячие бутерброды, о чём Михайловские почему-то не имели и понятия. Понимая, что мне на туалет остается минимум времени, я тоже поторопилась, и вскоре мы сидели за столом, и я выслушивала восторженные похвалы в адрес моих кулинарных способностей.
И почти тут же зазвонил телефон.
– Через две минуты выходим, – сказал в трубку Федор, и мы заметались, хотя вроде накануне всё для поездки приготовили.
У подъезда нас поджидали, как я поняла, товарищи по работе Михайловского на «ауди» и «тойоте».
– Не хило у вас менты живут, – пробормотала я, но Фёдор услышал.
– Да уж не на зарплату эти тачки приобретены, – хмыкнул он. – «Ауди» Ларионову по наследству досталась – брат помер от цирроза печени, а на «тойоту» жена Соловьева кредит в банке взяла – она там начальник отдела.
– А по лотерейному билету никто из них не выиграл? – как бы между прочим поинтересовалась я.
Фёдор удивленно покосился на меня. В самом деле, чего это я раздражаюсь? Не верю в совпадения, так это мое личное дело. Михайловскому машину подарили, один его коллега получил наследство, другому ее купила жена – и получается сплошь крутые тачки у тех слоев населения, что по статистике живут чуть ли не у черты бедности.
А между тем… разве не стойкий стереотип сложился у нас при словах «работник полиции»? Принято также делить их строго на белых и черных. Белые – те, у кого ничего нет, как и у прочего ниже среднего класса, черные – те, которые свои блага добывают нечестным путем.