– Чего это ты так разоткровенничалась с незнакомым человеком?
– Мне-то он, может, и незнаком, но не тебе, иначе откуда он знает такие подробности, а ко мне обратился по имени-отчеству?.. Кстати, очень воспитанный молодой человек. Кто он?
– Так, один майор. Работник угрозыска, – отозвалась я, вся ещё во власти нахлынувших на меня чувств: интересно, Фёдор догадался, что я уехала не по своей воле?
– Погоди, – всполошилась мама, – ты хочешь сказать, что тебе пришлось иметь дело с полицией?
«И с бандитами!» – могла бы сказать я. Но промолчать – будет ещё хуже. Страсть к домысливанию у меня как раз от мамы. Если я сейчас объясню ей всё понятнее и проще, может, и обойдётся.
– Я всего лишь подвезла по пути в Костромино его дочь, – объяснила я и подумала, что уж об этом-то я вполне могу рассказать маме. Она с удовольствием послушает. Да и папа тоже. – В краях, где жила тетя Липа, со мной и в самом деле кое-что произошло, – сказала я своим родителям – к тому времени из спальни вышел и папа, – но сначала вы меряете обновки, которые я вам принесла, потом мы обедаем, потому что я уже проголодалась, а затем я буду вам рассказывать. Но при одном условии.
– Каком? – в один голос спросили мои родители. – Телевизор на это время должен быть выключен!
И усмехнулась про себя: папа усиленно соображал, какие передачи он может пропустить и стоит ли этого мой рассказ.
– Если вы заняты, могу и не рассказывать.
– Нет-нет! – опять в один голос вскричали они и, переглянувшись, расхохотались.
Родителям я тоже угодила. В смысле одежды. Моему папе, как и маме, пятьдесят два года. Оба удивительно моложавы. Наверное, от того, что они много лет живут в счастливом браке и не мотают друг другу нервы, не пьют без нужды и охотно выезжают на природу. В последнее время к своим друзьям, которые купили участок в предгорье, возле небольшой речушки, и где прямо за сетчатой оградой их владения растет огромная груша-дичка, а чуть подальше – целая кизиловая роща.
Я отчего-то подумала, как понравилось бы это место Лере. И как бы хорошо она могла отдохнуть там нынешним летом. С виду она девочка здоровая, но такая бледненькая…
Ах да, так вот, я купила папе белые джинсы. Конечно, фирменные. Сам себе он их никогда не купит, потому что считает глупостью выбрасывать такие деньги на тряпки. Но зато каким молодцом он в них смотрелся! Как и мама в своем кружевном летнем платье. Очень модном. Но скажи я ей, сколько оно стоит, мама тотчас подскочит и будет ходить в нем по комнате, расставив руки, словно платье хрустальное и может разбиться от слишком свободного с ним обращения.
Может, я слишком примитивно представляю себе папу с мамой? В любом случае о подлинной стоимости моих подарков они не узнают. Пусть спят спокойно. Мама хочет поменять холодильник и не представляет, что это ее платье стоит, как раз его половину…
– Мы ждём, – напомнила мама.
Только что наше семейство допило чай, каждый съел по куску торта, и теперь мои родители терпеливо ждали, когда ещё одна Шахерезада начнёт свой рассказ.
Вчера на вопрос мамы, как дела, я успела лишь ответить: «Всё в порядке».
А утром, едва проснулась, попила кофе и опять на вопросительный взгляд матери ничего не ответила. Вернее, пробурчала:
– Я только узнаю у Лельки, что нового в фирме, и домой. А уж тогда в тихой семейной обстановке я расскажу вам с папой всё, что со мной в этом Костромино случилось.
– Значит, всё-таки случилось, – упавшим голосом проговорила мама.
– Но я ведь жива-здорова, правда же? Значит, ничего страшного не произошло. Подробности письмом!
Свинство, конечно, что родители у меня всегда на втором месте. Да ещё шуточки мои дурацкие.
Но теперь… теперь я смотрела на них повлажневшими от чувств глазами. Как хорош мой папа в белых джинсах. Какая красивая мама в белом платье.
– Как я вас люблю! – сказала я. На что мама ответила:
– Мы тебя тоже, доченька, очень любим.
А папа проворчал:
– Ты давай зубы нам не заговаривай.
– С чего начать: с хорошего или с плохого?
– С тобой случилось и что-то плохое? – опять испугалась мама.
– Со мной – ничего, не волнуйся. А вот с тетей Липой…
– Ее убили, – предположил папа.
– Ты прав, – кивнула я.
– Какой ужас! – Мама схватилась за горло, словно ей вдруг стало трудно дышать. – Я как чувствовала, что не надо тебя отпускать одну в такую глухомань! Недаром мне накануне сон приснился…
– Погоди, мать, со своими снами, – остановил её папа. – Пусть уж Лариса рассказывает.
Теперь я испугалась за маму – она так нервничает, даже задним числом, что, пожалуй, не стоит рассказывать про то, как я вынуждена была уехать из Ивлева и что было в салоне моей машины. Как и про то, кто именно купил у меня дом… И по какой цене… И про магазин… И про то, что мне сделал предложение человек, у которого почти взрослая дочь…