Пять лет назад я думал, что сейчас хорошее время для возрождения традиций и передачи их по наследству. Ведь молодые люди, которым ты можешь что-то передать, – это те, кто по возрасту годятся тебе в дети. Это могут быть дети твоих родных, друзей. Одна из причин, по которой я пришел к православию, – это поиски преемственности в своей жизни, связей с предками и, соответственно, будущим поколением. Я хотел соединиться со всем своим родом, с историей своей страны и семьи в широком смысле этого слова, чтобы мое Я стало частью большой неразрывной цепи. Именно в церкви я понял, что все люди вокруг имеют ко мне непосредственное отношение – это мой ближний и дальний круг. Вот эти бабушки, сидящие на скамейке, по возрасту могут быть моими учителями, а эти юноши, гоняющие мяч во дворе, – моими сыновьями, и если они меня чем-то раздражают и не устраивают, значит, я и сам что-то делаю не так по отношению к ним. Сила действия равна противодействию – как я отношусь к другим, так и они ко мне. Недаром святой Серафим Саровский говорил: «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи».
Получается, мы отвечаем и за себя, и за других, и даже за тот негатив, что нам достался в наследство от отцов в виде каких-то черт характера или болезней… Ведь первое, что наследуют наши дети, – это наши проблемы, как в свое время и мы переняли проблемы наших родителей. Как преодолеть эти противоречия?
Можно не верить, что мы что-то получили по наследству (генетически, материально, профессионально), воспринимая это как что-то само собой разумеющееся. А можно пойти навстречу судьбе и через Бога построить отношения со своими предками, преодолеть неприязнь отторжения, принять своих отцов и дедов. Принять их полностью, как данность, признать их недостатки и достоинства, соотнести их систему ценностей со своей, увидеть и понять себя через призму их судеб и характеров. И тогда многое становится понятно и в своих детях – вдруг узнаешь в них свои черты. И становится легче выстраивать с ними общую систему координат. Именно так можно почувствовать сопричастность миру: понимая других, помогая им по мере сил и получая в ответ свою меру радости… Наверное, так нужно возрождать традиции преемственности. Нам дана в наследство вера предков – ее надо уважать, признавать и нести дальше, как семейную икону, которая передается из поколения в поколение, хранит тепло их молитв, помогает и дает нам свою силу.
Я не буду составлять завещание…
Когда уходят по-английски, с наследством может быть волынка.
Вообще я спокойно отношусь к материальным ценностям. Жизнь – более широкое явление, чем бизнес. По образованию я инженер, в 1980-е гг. работал в институте ядерной физики, но, когда стране понадобились торговцы, перешел в сферу коммерции. Потом стал заниматься страхованием.
В 1990-е гг. считалось, что процесс передачи бизнеса происходит несправедливо. К сожалению, мы и сейчас не можем толком передать все, чем владеем, даже в материальном плане. Есть объективные реалии, и надо уметь примирять с ними наши желания… Хотелось бы оставить детям успешный бизнес, выдающий заработанные активы. Но когда мы уходим из дела, возможность передать его наследнику ограничивается многими причинами, одна из них – профессиональная: я, например, занимаюсь страхованием, а сын – летчик, и ему моя сфера деятельности неинтересна. А есть удачные бизнесмены, у которых нет наследников. Кому они передадут свои дела? И вообще, бизнес в том виде, который ты сам создал, невозможно передать, поскольку у нас нет ни поддерживающих его законов, ни лояльности со стороны государства.
Бизнес – это тоже дитя, которое мы родили. Это некий живой организм со своими уникальными жизненными процессами. И мы хотим понять его будущее. У кого-то это будущее совпадет с передачей бизнеса детям, а у кого-то – нет. Всего лишь 30 % предпринимателей хотят передать свое дело детям, при этом зачастую не понимая, что совершают насилие над их будущим. Ведь наследникам придется думать не о том, чем бы им хотелось заниматься в жизни, а о том, как сохранить отцовский бизнес.