— Даже если ты действительно Соколов и имеешь права на наследство, теперь ты нам не помешаешь. Нет человека — нет проблемы. Отныне Соколов — я.
Убийца забрал документы своей жертвы, оттащил бездыханное тело почтальона в овражек и забросал? его ветками. Закончив свое страшное дело, он как ни в чем не бывало двинулся по направлению к станции. Где–то над его головой громко и монотонно куковала кукушка.
В районной больнице Сомово начался обычный день. Молодой врач Евгений Звягинцев только что закончил обход пациентов и сейчас вышел на крыльцо старого здания, распрямил плечи, наслаждаясь чудесным летним утром. В кармане белого халата зачирикал телефон. Звягинцев поморщился — покой ему даже не снился. На дисплее высветился номер Мишки — школьного приятеля Евгения, который теперь работал в правоохранительных органах. Врач сразу понял, что звонок будет деловым. Так и оказалось: Мишка интересовался здоровьем пациента, доставленного в больницу пару дней назад. Мужчину с травмой головы обнаружили в лесу собиравшие грибы мальчишки и сразу же позвонили в «Скорую» и милицию. К счастью, помощь пришла своевременно и теперь жизни неизвестного ничего не угрожало.
— Пришел в себя, все нормально, — рассказывал по телефону Евгений. — Однако радоваться рано — сотрясение мозга может дать самые разные осложнения, нужно динамическое наблюдение. Но пока состояние стабильное, прогноз хороший.
— Он говорит? Может себя назвать?
— Пациент пришел в себя, разговаривает, но как его зовут, вспомнить не может. Частичная амнезия.
— Брось, Женька! Амнезия — выдумка бездарных сценаристов, которые не могут лихо закрутить сюжет. Заведено дело, покушение на убийство — это тебе не шуточки, а мы даже не знаем имени потерпевшего. Дай ему какую–нибудь таблетку, чтобы вспомнил.
— Таблетки не помогут. Только время. Обычно амнезия довольно быстро проходит.
— Ладно, будем ждать. Звони, если что.
— Обязательно. Пока.
— Пока.
Лежавший в палате человек с забинтованной головой хорошо слышал телефонный разговор стоявшего под окном его палаты врача. Тема беседы ему не слишком нравилась — впутывать в это дело милицию он не хотел, хотя и боялся того, кто едва не проломил ему череп. Хорошо, что Николай догадался скрыть свое имя, прикинувшись в разговоре с врачом, будто ничего не помнит. На самом деле у него никакой амнезии не было — почтальон когда–то прочитал об этом странном заболевании в журнале, и сейчас эта информация здорово пригодилась ему. «Лучше быть неизвестным, чем трупом», — думал пациент, отрицательно отвечая на все вопросы врача.
С тех пор как Зябликов пришел в себя в палате сомовской больницы, он все время думал о том, кто именно пытался его убить. Кто–то явно хотел убрать его с дороги, но кому мог помешать скромный почтальон, тихо живший в маленьком дачном поселке? Ответ напрашивался сам собой — похоже, кто–то еще охотился за наследством американской тетушки, не останавливаясь ни перед чем, чтобы завладеть вожделенными долларами.
«Обманут старушку, документы подделают, а потом убьют, поторопятся стать наследниками. Этим гадам человека прикончить — раз плюнуть, — думал Николай, лежа на больничной койке. — Надо бы предупредить Ирину, сообщить, с какими опасными людьми она может связаться. Да только кто ж меня станет слушать?! Эх, Колька, Колька, на фиг ты влез не в свое дело?! Работал бы спокойно почтальоном и беды не знал».
ГЛАВА XI
ВСТРЕЧА
Очередь, выстроившаяся у паспортного контроля, казалась Ирине бесконечной. Наконец–то случилось то, о чем она мечтала столько десятилетий: она вернулась на свою родную землю, пусть пока всего лишь как гостья.
— Я до сих пор не могу поверить, что это Россия, — обратилась она к стоявшему рядом Алексу. — Шереметьево — обычный международный аэропорт, он ничем не отличается от европейских или американских. В мое время все было совсем не так.
В ответ нотариус произнес какую–то пустую фразу, подумав, что за годы отсутствия его клиентки в России успела смениться целая эпоха. Сам он лет двадцать не приезжал в Москву, потому тоже отчетливо видел произошедшие здесь перемены.
— Да, в Советский Союз вернуться мне не суждено, но, может быть, в Сосновке я вновь почувствую себя дома, — проговорила старушка, задумчиво созерцая пеструю толпу прилетевших в Москву иностранцев.
Очередь ползла очень медленно, всюду слышалась иностранная речь, и порой Ирине начинало казаться, что она зря затеяла это утомительное для ее преклонного возраста путешествие через океан. Человек, который, как теперь выяснилось, был настоящим потомком Петра Соколова, находился всего в нескольких десятках метров отсюда, ожидая американских гостей в зале прибытия, но почему–то скорая встреча с сыном племянника не радовала старую женщину. Может быть, виною всему была история с неким Николаем Зябликовым, из–за которого, собственно говоря, она и приняла решение приехать на Родину. Александр провел собственное расследование и пришел к выводу, что ответивший на письмо Ирины человек не имел никакого отношения к семье Соколовых. После этого о поездке в Россию можно было бы забыть, но деятельный Алекс, всерьез увлекшийся этим делом, сумел связаться с сыном настоящего Николая Петровича Соколова, который, как выяснилось, уже несколько лет безуспешно разыскивал в Америке свою родственницу.