- Ты кого-то ждешь? - в миг посерьезнев, осторожно подходит к окну, будто я его тут, блядь, не на мушке держу, а просто мило с ним беседую, выглядывает в него, чуть приоткрыв цветастую занавеску с безбожно отвратительными цветами, и сразу отходит обратно.
- Нет, - отвечаю на вопрос, пытаясь понять, а что вообще происходит.
Идет ко мне с упрямством осла и грацией танка.
- Выстрелю, - предупреждаю, когда расстояние между нами становится непозволительно опасным.
- Давай, - бросает раздраженно, - там как раз услышат, что мы тут, и прибьют нас обоих одним махом. Правда здорово?
- Это не менты? - задаю даже по-моему глупый вопрос.
- Нет, все-таки ты тупой, - качает головой, будто сокрушаясь, садится передо мной на корточки, незаметным мне движением перехватывает мою руку и, заломив запястье, отбирает пистолет; бьет меня наотмашь ладонью, скорее в профилактических целях, и, вздернув на ноги, толкает в сторону импровизированной кухни.
- Значит так, - начинает тихо и почти неслышно, от чего приходится вслушиваться в грубый хрипловатый голос, - там две машины, человек шесть народу и, как ты понимаешь, они вооружены. Есть два варианта развития событий, - достает второй пистолет из-за пазухи, проверяет наличие патронов, матерится, и снова смотрит на меня, - либо я сдаю тебя им и, возможно, меня отпускают, что вряд ли...
- Либо? - первый вариант мне совсем не нравится. Если уж менты ведут себя столь бесцеремонно, то что ожидать от людей, которых в принципе не сдерживают никакие рамки закона.
- Либо мы, по возможности, пытаемся выбраться отсюда, но вот проблема... на хрена мне ты?
- Тебе же от меня что-то нужно, - напоминаю, следуя за ним, когда он осторожно крадется к запасной двери, но мне из-за вздрюченных нервов его шаги кажутся оглушающе-громкими, будто тут репетирует слоновий балет.
- Зассал, мелкий? - ухмыляется и толкает меня в стену, ударяя руками возле моей головы и нависая, как грозовая туча, от которой не скрыться. - Мы выбираемся отсюда, ты становишься послушным и почти ручным. Я говорю - ты выполняешь, слушаешь и по возможности молчишь. Попробуешь сбежать - поймаю, и тогда уже не буду разговаривать, сразу грохну, для начала вытащив всю необходимую мне информацию раскаленными клещами. Уяснил?
Глупо хлопаю глазами и согласно киваю как китайский болванчик, сам не до конца понимая, чего хочу больше: заржать от его гневной тирады или покорно опустить голову.
- Вот и умничка, - ухмыляется, падла, а каждое слово до такой степени пропитано издевкой, что зубы сводит от напряжения. Он треплет меня по волосам, каким-то совсем привычным жестом, будто мы сто лет знакомы, и круто развернув, выталкивает за дверь.
Картинки происходящего мелькают перед глазами, сменяя одна другую. Свежий воздух резко ударяет в лицо, голова начинает кружиться, но приглушенный мат за спиной не дают скатиться в беспамятство. Мы бежим вдоль домов, таких же как наш, стараясь укрыться в их тени. Уже стемнело, сколько сейчас времени не берусь судить, да и мысли другим заняты. За нами нет погони, и это до смешного неправильно. Эта тишина и ненастоящее спокойствие в сто раз сильнее давят на психику, от напряжения страхом сковывает все тело и если бы не ЭТОТ, подталкивающий меня вперед и подстегивающий крепким словцом, умело играя на моей гордыне, я бы уже, скорее всего, валялся в первой попавшейся яме.
- И куда дальше? - хриплю, когда дома, служащие нам укрытием, заканчиваются. Впереди раскинулась трасса, по бокам лес. Соваться в ночной лес не просто глупо, а абсурдно. Темнота и незнание местности точно не сыграют нам на руку. Мент хватает меня за запястье, предусмотрительно спрятав один ствол, и бегло оглядевшись по сторонам, стартует прямиком в лесную чащу. Корни деревьев, палки и прогнившая листва мешаются под ногами, словно намеренно преграждая путь. Дышать тяжело, легкие сдавило сухим спазмом из-за долгого бега, адреналин хлещет в крови, но даже он не позволяет перекрыть болевые ощущения от физической нагрузки. И мне бы застонать, заплакать... от одной мысли о подобной слабости передергиваю плечами и ускоряю шаг.
Где-то вдалеке слышны крики, чужие машины срываются с места, подгоняемые неведанной силой, а мне кажется будто они сейчас нагонят нас. Я знать не знаю кто там, и не видел их, лишь чьи-то тревожные силуэты возле парадного входа. Паника медленно, но верно начинает пробираться ко мне в душу. Это сильнее человеческого понимания, сильнее логики и любых убеждений. Ты до усрачки боишься оглянуться назад, от любого шороха спина покрывается липким потом, и все отчетливее хочется сесть, забиться под ствол старого поваленного дерева и закрыть руками уши и глаза.
Мент, уловив мое состояние, лишь ехидно хмыкает и сцепив свои ледяные пальцы на моем запястье сильнее, прибавляет ходу. И не спотыкается же, падла, будто по ровному газону бежит! Это он меня так поддержать хочет или боится, что слиняю в неизвестном даже мне направлении? А вообще, не берусь предположить, что он там надумал, все его чувства кажется давно вымерли, еще вместе с динозаврами... он опасен.
Резко останавливается, а я, двигаясь по инерции, врезаюсь ему в плечо и морщусь от боли, прострелившей бок. Он отталкивает меня в сторону, я, предполагаемо, запинаюсь и падаю на задницу, благо не одна коварная ветка не решилась меня проткнуть и я всего лишь грохнулся на промерзшую землю.
- Мудак, еб... - затыкаюсь, поймав его убийственный взгляд, но поверьте, про себя я сказал многое.
- Рассказывай, придурок, где пакет с документами и образец? - присаживается рядом на корточки, опираясь спиною о шершавый ствол дерева и, прикурив, пристально на меня смотрит.
С жадностью проследив за выпущенной в темное небо струйкой дыма, плюнув на все, подаюсь вперед и забираю у него из губ сигарету. Негигиенично, кто ж спорит, но, думаю, сидя жопой на земле, весь перепачканный собственной кровью и еще непонятно чем, о чем даже думать не хочу, стоит забыть о гигиене, хотя бы на время. Успеваю сделать одну затяжку, прежде чем он хватает меня за грудки, намереваясь по своему обыкновению впечатать меня мордой в пол, и... Вот не поверите, но в кровь хлестнул такой поток адреналина, а если к этому прибавить злобу, боль, отчаяние... Отбив его руку в сторону, бью ему в челюсть так, что рука в момент начинает ныть. Он заваливается на землю и начинает заливисто ржать. Это не смех, нет - это почти истерика. Закатывается так искренне, что мне плохо делается, физически плохо.
- Пацан, - зовет меня, морщусь от такого обращения, - тебе пиздец, - все так же через смех, и начинает подниматься.
Понимаю, что настал мой последний час, что вот-вот его руки сдавят мою шею... даже холода не ощущаю. Он кидается на меня, резко поменявшись в лице, и замахивается для удара, падая вместе со мной на землю. Чудом увернувшись от прямого удара, бью его чуть ниже ребер, временно выбивая дух и заставляя сбить дыхание, переворачиваю его, оказываясь сидящим сверху, и не раздумывая бью в лицо...