— Мне больше нравится быть просто Гарри, — весело ответил новоявленный хаффлпафец, оглядывая стол. — А вся эта суета только раздражает.
Гарри действительно был не в восторге от того, сколь бурно реагировал зал на появление мистера Поттера в школе. Вроде бы все волшебники слышали о нем и на первый взгляд относились как к национальному герою, только на поверку все выглядело несколько иначе. Если они так хорошо знали его историю, то почему все удивляются, что он оказался в этом году в Хогвартсе? Или у магов проблемы с арифметикой, и они не могут сосчитать до одиннадцати?
А если он был так важен для волшебного мира, то какого черта они за десять лет его жизни у Дурслей ни разу не пришли к ним с проверкой? Создавалось впечатление, что сам по себе Гарри был им не особенно нужен. Вот светлый образ Мальчика-Который-Выжил, это другое дело. В книге ведь что ни напиши, так и будет, бумага все стерпит. А живой Гарри вполне мог вести себя несколько иначе, чем хотелось бы магам.
«Гарольд, как ты думаешь, они скоро успокоятся?» — Поттера уже начинали злить назойливые взгляды школьников, упорно сверлящих его глазами.
«Терпи, ты же у нас живая легенда! — усмехнулся наставник. — Вот погоди, скоро все обнаружат, что ты не являешься идеальным светлым героем, защитником вдов и сирот и сразу же обвинят тебя во всех грехах. Причем в первую очередь, в своих собственных».
Гарри вздохнул, соглашаясь с учителем, что ничего хорошего ждать от людей не стоит, и с неприязнью поглядел на шикарно сервированный стол. Тяжеловесная золотая посуда матово поблескивала в лучах свечей, освещавших зал, наглядно демонстрируя отсутствие у волшебников хорошего вкуса. Вместо утонченного изящества — варварская роскошь.
Раньше Гарри не обратил бы на это внимания, но месяц жизни в Лондоне не прошел зря, и его наставник сумел привить Поттеру хотя бы зачатки хороших манер и понимания красоты. Гарольд составил план посещений Поттером музеев, чего Гарри сначала не оценил по достоинству. Ему хотелось как можно больше узнать про волшебство, а не рассматривать картины, посуду и мебель, однако наставник был непреклонен. Зато теперь ему стали понятны рассуждения Гарольда об «общем культурном уровне», без которого он не сможет подняться к вершинам магии. Если с заклинаниями дело обстоит так же, как с сервировкой столов, то очевидно, что большинство активно используемых чар будут столь же вычурны и малоэффективны.
К тому же сейчас вид посуды усиливал чувство голода у мальчика, что также не поднимало его настроения. Несмотря на плотный завтрак в Дырявом котле и съеденные в поезде сладости, Гарри чувствовал, что ему не мешало бы подкрепиться. Желая отвлечь себя от мыслей о еде, Поттер принялся разглядывать преподавательский стол.
Справа от директора стояло пустое кресло, судя по всему, предназначенное для Минервы МакГонагалл, которая в этот момент все еще руководила процедурой распределения новых учеников. На дальнем конце стола сидел огромный мужчина, которого они с МакГонагалл встретили во время его первого посещения Косой аллеи. Поттер вспомнил, что его зовут Хагрид, и он является лесничим Хогвартса. Великан, увидев, что Гарри смотрит на него, радостно заулыбался в ответ. Ну да, МакГонагалл же представила их, и Хагрид даже не забыл персонально поздороваться с ним на платформе. Гарри сначала заподозрил, что это объясняется именно тем, что он Гарри Поттер, но оказалось, что лесничий очень дружелюбный человек, и он столь же радушно приветствовал еще троих детей, которых знал по именам. Хагрид встречал первокурсников и привозил их в замок на лодках, что очевидно было традицией Хогвартса.
— Невилл, ты знаешь кого-нибудь из преподавателей? — тихонько поинтересовался Гарри у своего соседа.
— Кроме МакГонагалл, только профессора Спраут, декана нашего факультета, видишь, сидит рядом с пустым местом, — Лонгботтом указал на пожилую даму, чье крепкое тело и загрубелая кожа говорили о привычке к физическому труду на свежем воздухе. — Она пару раз бывала у нас в гостях.
Тут распределение, наконец, закончилось, и профессор МакГонагалл унесла шляпу. Директор поднялся, очевидно, собираясь произнести небольшую речь.
— Всем добро пожаловать! — начал он. — Прежде чем мы начнем банкет, я хочу сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!
Дамблдор с самым довольным видом уселся на свое место, а зал, к немалому удивлению Гарри, разразился бурными аплодисментами. Создавалось впечатление, что подобное «выступление» вызвало удивление только у него и у Гермионы, которая недоуменно посмотрела на Поттера, словно ожидая, что тот сможет объяснить ей, что же происходит. Мальчик тоже не мог понять, чему все так радуются, ведь речь директора не блистала остроумием, но тут он увидел, что пустые блюда, стоящие на столе, как по волшебству заполнились едой. Хотя, собственно, почему как.
«Гарольд, как ты думаешь, он сумасшедший? — Гарри все же решил сначала уточнить мнение наставника о Дамблдоре, прежде чем приступать к ужину. — И его внешний вид, и эта странная речь… он же все-таки директор школы».
«Вот именно, поэтому не следует считать его идиотом, — проворчал Гарольд. — Хотя, конечно, нормальным человеком его тоже не назовешь. Ничего, разберемся по ходу дела, а ты не отвлекайся, начинай есть — я тоже, между прочим, твой голод чувствую».
Гарри хмыкнул, оценив «тактичность» наставника, и положил себе на тарелку мясо с тушеными овощами. Жизнь у Дурслей не могла помочь мальчику в обретении хороших манер за столом, но Гарольд не забыл и этот момент в подготовке ребенка к школе. Если в начале августа Поттеру было бы не стыдно поесть разве что в Мак-Дональдсе, то сейчас он вполне уверенно держался за столом, хотя до идеала, настойчиво требуемого Гарольдом, было еще очень далеко. Утолив первый голод, Поттер начал поглядывать по сторонам и убедился, что большинству волшебников не помешало бы взять пример с его наставника и дать своим детям хотя бы несколько уроков хороших манер.
За гриффиндорским столом выделялся рыжий клоун, заглядывавший к ним в купе. Глядя на него, можно было подумать, что он не разговаривал и не ел целую неделю и теперь стремился восполнить этот пробел в течение нескольких минут. Причем, поскольку ел и говорил он одновременно, то все вместе это выглядело весьма малоаппетитно.
Увидев рыжего клоуна, Гарри вспомнил и о белом и поглядел на слизеринский стол, куда распределился этот тип. Там картина была не многим лучше, хотя и несколько опрятнее. Белобрысый мальчик пытался изобразить наличие утонченных манер, но в его исполнении это выглядело пародией на приличное поведение. Особенно курьезным это смотрелось с учетом того, что справа и слева от этого мальчика сидело по здоровяку, внешне напоминающих Дадли и ведущих себя за столом примерно так же, как он.
Тут Поттер ощутил на себе чей-то взгляд и, оглядевшись, увидел, что черноволосый высокий мужчина, сидящий слева от директора, пристально смотрит на него. Причем, лицо этого типа было весьма недружелюбным.
«О, вот и еще один! — Гарольд не терял бдительности. — Похоже, в Хогвартсе полно легитиментов».
Гарри видел, как скривился черноволосый наглец, и решил побороться с ним взглядом. Как учил его наставник, тем, кто проявляет откровенную враждебность, следует сразу показать, что Поттер готов принять их вызов. В следующий раз подумают, стоит ли обострять отношения. Поединок взглядов продолжался недолго, и черноволосый тип отвел взгляд.
— Извини, ты не подскажешь, кто сидит слева от Дамблдора? — обратился Гарри к сидящему напротив него старшекурснику.
— Привет, меня зовут Барни, — парень, с которым заговорил Поттер, весело ухмыльнулся. — Ну, тебе можно не представляться, так что будем знакомы. А рядом с Дамблдором сидит профессор Снейп — преподаватель зельеварения и декан Слизерина. На редкость мерзкий тип, вам придется тяжело на его уроках.