Но эта конкретная рыбацкая лодка была одной из постоянных на берегу Долара, и во время пребывания эскадры на острове Тров ее шкипер действительно продал им много рыбы. Как и большинство уроженцев Харчонга, он ежедневно молился, чтобы Бог и архангелы сохранили чиновников харчонгской бюрократии в безопасности, ну, в общем, счастливыми... и далеко-далеко от него, и это сделало базу на острове Тров одним из его любимых портов. От чарисийской эскадры он получал гораздо лучшую цену за свой улов, чем мог когда-либо получить в другом месте, и ему не приходилось платить обычную долю начальнику порта и полудюжине других мелких чиновников.
В ходе своих тайных сделок он и Мэнтир встречались несколько раз. Фактически, адмирал время от времени выпивал с этим человеком стаканчик виски, и во время этих встреч между ними возникло нечто более близкое, чем чисто профессиональные отношения, но все же слишком далекое, чтобы соответствовать описанию "дружбы". Мэнтир никогда не сомневался, что рыбак был таким же хитрым, каким и казался. Он должен был знать, что истинная причина, по которой иностранный адмирал водил дружбу со шкипером скромного рыбацкого судна, заключалась в том, что адмирал, о котором идет речь, намеренно культивировал источники информации. Интересной вещью была его явная готовность к тому, чтобы его культивировали. Учитывая, сколько причин у низкорожденных харчонгцев было не любить свою собственную аристократию и коррумпированных бюрократов, которые ей служили, определенная готовность оказать этим аристократам и бюрократам медвежью услугу была достаточно понятна. Однако совсем другое дело - сделать то же самое с Церковью, и все же Мэнтир пришел к выводу, что у шкипера были свои причины поступать именно так.
Так что нет, он не был готов проигнорировать информацию этого человека и скрытое предупреждение. Это также не означало, что он был готов принять это некритично, но это довольно хорошо сочеталось с другими фрагментами информации, которые он смог собрать. И для Тирска это был бы в высшей степени разумный способ действовать дальше.
Ты неплохо подпалил им бороды в Ю-Шее, - сказал он себе, все еще наблюдая за зловещей стеной пурпурно-черного облака, марширующего к нему. И только Лэнгхорн знает, сколько тысяч марок военно-морских запасов и артиллерии ты отправил на дно. Но если у Тирска действительно так много кораблей в море, вам, вероятно, пора отправляться домой. И чертовски точно, что ты не хочешь, чтобы тебя унесло в залив еще глубже, чем могло бы!
Проблема заключалась в том, что он, возможно, не очень хорошо контролировал, куда его несло.
- Хорошо, Рейф, - сказал он. - Не думаю, что погода станет лучше, и я бы предпочел, чтобы никто из нас не был сбит с толку посреди ночи чем-то, чего мы не могли предвидеть.
- О, думаю, что смогу с этим смириться, сэр.
- Хорошо. - Мэнтир оскалил зубы, затем поморщился. - Боюсь, станет намного хуже, чем сейчас. Передайте сигнал, пока у нас еще достаточно света. Всем снять верхушки мачт. Затем я хочу, чтобы были сняты бом-брам-стеньги и брам-стеньги и подготовлены штормовые паруса.
Магейл приподнял одну бровь. Мэнтир, очевидно, ожидал, что погода станет намного хуже. Либо так, либо он внезапно стал гораздо более робким, чем Магейл когда-либо видел его раньше.
Он оглянулся на зловещий западный горизонт и решил, что адмирал был прав.
- Да, сэр. Я займусь этим немедленно, - сказал он.
II
В полутора тысячах милях к востоку от острова Кло КЕВ "Ракураи" медленно, но неуклонно плыл на запад. Уже наступила ночь, и граф Тирск стоял на юте "Ракураи", зажав трубку в зубах, и смотрел в ясное, усыпанное звездами небо.
Он перевел взгляд с небес на другой звездный пейзаж - на этот раз на бегущие огни флота.
Его флота.
В этом флоте было сорок два галеона, более половины всей доли королевства Долар в огромном новом флоте Матери-Церкви. Двадцать восемь были переоборудованными торговыми галеонами, как и сам "Ракураи"; остальные четырнадцать, однако, были специально построенными военными галеонами, братьями "Гранд-викара Мариса" сэра Даранда Росейла. На самом деле, как и обещал Тирск, присутствовал сам "Гранд-викар Марис", и при этом с флагом командующего дивизионом. Тирск все еще считал Росейла высокомерной, самоуверенной, аристократической занозой в заднице, но нельзя было отрицать, что этот человек был бойцом. Тирск был готов закрыть глаза на многое, когда человек продемонстрировал явное мужество, которым, очевидно, обладал Росейл.