— Асмодей да защитит меня! — воскликнул он в экзальтации.
— Я уже сказал вам, что думаю о вас, Эрист, — сдержанно продолжал я, — и это произошло только сегодня после обеда. Мои чувства по отношению к вам не изменились, только я ненавижу вас еще сильнее раз в десять. Я даю вам три секунды, чтобы бросить нож. Если через три секунды он будет еще у вас в руках, я не откажу себе в удовольствии убить вас, Эрист! Л если ваш друг хотя бы моргнет, его убьет месье Балден!
— С радостью,— подтвердил Балден своим скрипучим голосом.
— Раз! — начал я считать.
Казалось, Эрист заколебался. Я продолжал:
— Два!
— Нет! — торжествующе завопил он. — Меня защитят эмиссары Сатаны! Жертва должна быть принесена! Я призываю...
С оглушительным шумом раздался выстрел. Эрист не двигался. В его маске появился третий глаз, из которого тек-ла кровь, а в двух других быстро мерк свет жизни. Вдруг он наклонился в сторону и рухнул на пол. Сзади меня раздался голос сержанта Полника:
— Черт возьми, лейтенант! Кажется, мой палец нажал на курок!
Балден в один прыжок оказался около парня в маске барана, все еще стоявшего на коленях, и сорвал ее. Мы увидели влажное лицо юноши лет двадцати, его правый глаз дергался в тике. Он поднял на нас взгляд, полный животного ужаса.
— Его давно надо было изолировать! — сказал Балден.
Я наклонился над аналоем, обтянутым черной тканью, и принялся развязывать руки молодой женщины, темные глаза которой вдруг показались мне громадными.
— Вы не думали найти меня в таком положении, Ол Виллер? —прошептала Нина Росс угасшим голосом.
Она потеряла сознание.
Когда мы покидали подвал, я освободил и другую женщину от маски черной ведьмы. Впервые я видел лицо Марджи Трейверс, лишенное жизни. Ко мне присоединился Балден.
— Это очень интересно, —сказал я. —Все сегодняшнее утро я не переставал беспокоиться о ней. Я был уверен, что Эрист хранит ее в резерве для жертвы.
— Невозможно все предвидеть, — пробурчал он и, подавив дрожь, добавил: — Во всяком случае, она освободила вас от Джонни Крейстала.
— Узнав его голос, она инстинктивно обернулась. Ну а потом уже было слишком поздно...
— Вы смеетесь? —прервал он меня с короткой усмешкой. — Марджи Трейверс ждала, когда вы окажетесь на середине подвала, чтобы вылить кислоту. Она могла вылить ее на вас, пока вы были на полу, но она этого не сделала. Зато узнав голос Джонни, она не растерялась, выплеснула ему всю кружку в лицо!
— Вы думаете?! Но я, во всяком случае, доволен, что вы прикончили этого несчастного. Это был милосердный поступок.
— Вы тут ни при чем, лейтенант! Я рассчитался с ним.
Спустя час дом представлял собой картину «утро после битвы»! Скорая помощь увезла Нину Росс. Убрали трупы, лежавшие на полу подвала. Что касается меня, то я потерял двадцать минут, стараясь объяснить шерифу графства смысл происшедших событий, но мне так и не удалось убедить его.
Снова появился Балден.
— Скажите-ка, — хрипло произнес он, — ваш сержант — необыкновенный? Должно быть, таких, как он, немного, лейтенант!
— Совершенно верно!
— Он хорошо стреляет: пуля попала прямо между глаз! Никогда еще выстрел не стоил так дорого.
— Как это?
— Я хочу сказать, что мне он стоил 150 000 долларов, — уточнил он со зловещим видом.
— Большинство шансов за то, что мы их найдем, —оптимистически заверил я его. — Может быть, Эрист закопал их в своем саду...
— Если, конечно, он не отдал их своей престарелой тетушке в благодарность за связанное кашне! Но во всяком случае Серенга будет доволен, что Поль Трейверс невиновен и что настоящий виновник получил пулю. Вот так!
Он удалился, но тут же вернулся.
Это самая противная картина, какую я когда-либо видел! — заявил он, с отвращением показывая па зловещий портрет над камином. — Следует убивать тех, кто вешает такие портреты!
— Кажется, это и сделали, — ответил я. — Эта особа, мадам де Монтеспань, по мнению Эриста, была идеальной женщиной. Все ужасы, при которых мы сегодня присутствовали к подвале, отрыжка очаровательного времяпрепровождения этой дамы. В жалком и нездоровом существовании Эриста. мадам де Монтеспань была альфой и омегой. Я вам кое-что расскажу. Оба раза, когда я приходил к Эристу, я смотрел на этот портрет, и у меня было впечатление, что это возбуждало Эриста...
Вдруг я глубоко вздохнул, бросился к камину, встал на четвереньки и вполз в него: оба чемодана стояли на каменном выступе.