Михаил Задорнов
НАСТОЯЩАЯ ПОДРУГА
Воскресное утро. Поджав под себя ноги, я сижу в кресле и читаю книжку, от которой меня то и дело отрывают телефонные звонки.
— Старуха, привет! — Это Ольга. В школе мы сидели с ней за одной партой и считали друг друга незаменимыми подругами: я ей записки от мальчишек передавала, а она у меня контрольные списывала. С тех пор прошло много лет, а мы все так же незаменимы друг для друга:-Как дела? — спрашивает Ольга.
Во-первых, у меня по-прежнему нет никаких дел, которые могли бы ее заинтересовать, во-вторых, она это прекрасно знает, в-третьих, я знаю, что она знает, в-четвертых, она знает, что я знаю, что она знает. Поэтому спрашивает она меня не для того, чтобы я отвечала, а чтобы переспросила: «Ничего, а как твои?»
— Ничего, а как твои? — переспрашиваю я.
— Уй, чего расскажу…
Ольга с пятого класса рассказывает мне о том, как кто-то сделал ей предложение. Сначала это были одноклассники, потом пошли студенты, затем два почти профессора, а теперь — итальянец!
С Ольгой легко разговаривать. На ее вопросы не надо отвечать. Достаточно просто удивляться.
— Ну, ты даешь! — изо всех сил удивляюсь я.
— Здорово, правда?! — радуется Ольга. — Ладно, буду держать тебя в курсе… Чао, бамбино! Она вешает трубку, а я возвращаюсь к книжке. Но не успеваю прочесть даже один абзац.
— Алло, Люси? — Это моя подруга по институту — томная Валерия. Она всегда говорит проникновенно, томно растягивая слова, и от этого представляется всем, кто ее не знает, и в первую очередь своим родителям, ласковой тихоней — подарком будущему супругу. — Люси, милая, если тебе позвонят мои «перентс», скажи им, что я только что от тебя ушла, и, пожалуйста, перезвони на «флят» Сержу. Нет. Не тому, что с бородой, а тому, что с видешником… Кстати, если бы ты хотела, я бы тебя тоже взяла какой-нибудь фильм посмотреть. Но тебе всегда некогда. Целую, Люси! Ты настоящая подруга!
Все родители спокойны, когда их дочери со мной. Ведь я скромная, начитанная, в очках… А значит. если их дочь пошла с Люсей, то уже ни один мужчина к ним ни за что не подойдет… Нет, эти звонки вымотают из меня всю душу…
— Алло? Люсь? Ты? Когда ты наконец починишь телефон у себя на даче? Тебя совсем не слышно! — Это с кафедры. Совместительница. Наша Маша. Самая красивая среди совместительниц. Она так кричит, что я держу трубку в полуметре от уха.
Машина мама гордится своим дворянским происхождением и считает, что ведет род от одного известного в свое время декабриста. Правда, сама она вышла замуж за простого учителя математики, чем, считает, слегка подпортила не только родословную, но и бюджет. И теперь не хочет, чтобы Маша повторила ее ошибку. Поэтому Машу с детства готовили к достойному браку, как спортсмена к рекорду: обучали вязать, играть на рояле и говорить по-французски. Но, несмотря на это, два года назад Машу угораздило влюбиться в человека без будущего и без родословной, правда, с необыкновенной профессией — башневеда. Никому не известный, не очень красивый, зато — единственный! Единственный в стране, кто с такой страстью повсюду ищет и изучает башни.
Поэтому, когда Маша кричит в трубку про мою Дачу, это значит, что, во-первых, у нее в соседней комнате мама, которая должна слышать наш разговор, а во-вторых, они с Костей опять куда-то собрались искать башни.
— Как ты себя чувствуешь, Люсенька? Что? Хуже? Тридцать восемь и восемь?! Опять воспаление легких?! Тяжелое? И ты одна? Лежишь? На даче? А продукты откуда?
— От верблюда! — отвечаю я ей, так как ей совершенно все равно, что я отвечаю.
— Да что ты говоришь?! — возмущается она так, что слышно уже наверняка не только в соседней комнате, но и у соседей. — Значит, ты еще и голодная! Сейчас же к тебе выезжаю! И не упорствуй. Продуктов накуплю уйму. На такое дело даже родители денег дадут. Вот и мама пришла, головой кивает… Это ничего, что далеко, я у тебя останусь!
Если бы у нас присваивалось звание заслуженного больного, то родители Маши безусловно присудили бы его мне. Ведь за два года ее дружбы с башневедом я уже двенадцать раз болела воспалением легких: пять раз у себя на даче, четыре — в Крыму… и три-на Карпатах.
Далее следует мой разговор с Машиной мамой, в течение которого она, бедная, тоже кричит, как и Маша, а я, отвечая, зажимаю рукой микрофон трубки. Уже сорванным голосом я благодарю Машину маму за сочувствие ко мне и обещаю во что бы то ни стало «хотя бы на полчасика сегодня же отправить Машечку в лесочек подышать. А на ночь прикрыть форточку в ее комнате».
После такого трудного и напряженного разговора я с удовольствием возвращаюсь к индейской притче, в которой рассказывается о том, как самая уродливая девушка одного племени, попадая в плен к другому племени, становится там самой красивой. А где мне взять такое племя? «Может быть, отключить телефон и спокойно дочитать книжку?» — думаю я и снова снимаю трубку.