— Вот как…— мальчик выглядел удивленным. — Но вы все равно ухаживаете за цветами?
— Как видишь, — Зоя заметила, что у мальчика заканчивается молоко и без лишних слов налила еще. Аристарх часто не понимал, почему она так добра к нему, так заботится. Иногда проскакивала мысль, что она принимает его за одно из своих растений. — Даже самые близкие люди далеко не всегда понимают, что мы из себя представляем, на что способны, поэтому не стоит слушать никого, кроме себя.
— Но ведь родители с нами с самого рождения, наверное, они лучше нас знают, чем мы сами…
— Нет, — Зоя резко оборвала его на полуслове, чего практически никогда не делала. — Забудь этот бред, кто бы тебе его не сказал. Лучше всего себя знаешь только ты сам.
Аристарх молчал. Женщина поняла, что, возможно, перегнула с напором. Мальчик непроизвольно закрылся от нее. Она давно поняла, что на него очень сильное психологическое влияние оказывают родители. А если быть точнее, то мать. Давит и подавляет его волю и желания, выдавая свои за его. Бедное дитя. Зоя решила начать с другой фразы.
— Аристарх, а что насчет тебя? Чем ты мечтаешь заниматься?
Мальчик выглядел таким удивленным. Он хмурил брови и над чем-то активно размышлял, после чего начал говорить явно не своими словами…
— Я хорошо разбираюсь в математике, поэтому после школы пойду в институт на экономический факультет. Параллельно буду получать второе высшее в институте управления, чтобы стать депутатом и бизнесменом. Я буду много зарабатывать и смогу помогать своей семье.
Зоя какое-то время молчала. Аристарх был в замешательстве. Все учителя в школе обычно говорили, что это очень похвально, когда ребенок уже четко знает, кем хочет стать, куда пойдет учиться. Они говорили, что он как чистая вода. Редкое нынче явление. Его не нужно прочищать от дурных мыслей, подобно фильтрации воды. Его можно уже пить. Готовый продукт.
Но Зоя все упорно молчала, подбирая слова.
— И как давно ты составил такой план?
— Я точно не помню… Мы еще в детском садике начали изучать с мамой таблицу умножения. И с того момента, я понял, что могу стать хорошим предпринимателем.
— Понятно, — Зоя закивала в такт его словам, думая совсем о другом. — А чем ты занимаешься в свободное время? Или чем бы хотел заниматься?
Мальчик стушевался. Матушка неодобрительно высказывалась обо всем, что не касалось его будущего плана. Аристарх начал ковырять ногти, переживая, как отреагирует Зоя на его признание. И тут же поймал себя на мысли. А о каком признании может идти речь? Он же ничем не занимался, только если это не включало школьную программу для получения оценки.
Вспомнился Иринад Гренадьевич. В начале этого учебного года их учительница по ИЗО ушла в декрет. И временно к ним пригласили практиканта из Негробского художественного училища. Молодой, еще совсем неопытный, он старался общаться с детьми, как со взрослыми. И они его слушались. Иринад Гренадьевич старался к каждому найти индивидуальный подход. А еще организовал кружок по рисованию после последнего урока для всех желающих.
Это была тайна для его матушки, но несколько раз он соврал ей, что идет на дополнительные занятия по математике. На самом же деле Аристарх ходил на кружок по рисованию. Ему было интересно. И сколько он не пытался убедить себя, что в этом была практическая польза… В глубине души понимал, что это ему просто нравилось.
Слушать небольшие вступительные лекции об известных художниках, наблюдать за быстрыми и аккуратными движениями кисти преподавателя. Однажды Иринад Гренадьевич попросил Аристарха остаться ненадолго. Они обсуждали будущее мальчика. Преподаватель, узнав об экономическом, сказал, что это, безусловно, высокооплачиваемая профессия, но он бы советовал Аристарху подумать над художественным направлением.
— Я бы хотел рисовать, — очень тихо и неуверенно произнес он впервые собственную мысль, собственное желание. Где-то на заднем фоне тихо играло радио. Но сейчас в наступившей тишине, оно казалось невозможно громким. — Точнее будет, наверное, сказать, что я бы хотел попробовать научиться рисовать…
— А ты уже пробовал?
— Я рисовал, но только на уроках ИЗО в школе.
Зоя молча ушла в другую комнату. И вернулась через пару минут с немного старыми альбомами, красками и кисточками для рисования. У Аристарха загорелись глаза, но он все также сидел и не мог произнести ни слова.
— Знаешь, когда самое подходящее время начать что-то делать?