Вихрем он влетел на нужную платформу. До последнего вагона метров тридцать. Успевает! Да только глядь, впереди милицейский патруль — документы у какого-то нагруженного баулами пассажира проверяют. Даже карманы вывернуть заставили беднягу!
Сергей — это имя он повторял про себя всю дорогу, чтобы привыкнуть — невольно остановился, чем привлек к себе излишнее внимание одного из ментов — низкорослого сержанта. Тот жестом попросил его подойти поближе. Ни жив ни мертв, он приблизился к патрулю. Единственная мысль, крутившаяся при этом в голове, больно ударяла по вискам: «А вдруг и меня обыщут?»
— Куда бежим, молодой человек? — поинтересовался у него сержант.
— Вон… — кивнул Сергей на электричку.
— В Москву?
— Ага.
— Сам — местный? — спросил сержант, недоверчиво глядя на его пустые, незанятые каким-либо багажом руки.
— Не… — Сергей осекся, вдруг вспомнив, что он не помнит ни адреса прописки, ни места рождения подлинного гражданина Кузнецова, чью фамилию он теперь носил. Все было указано в паспорте, но внимания на эти записи своевременно он почему-то не обратил.
— Не местный? — повысив голос, уточнил милиционер. Вопрос этот сразу заставил коллег сержанта потерять интерес к субъекту с баулами. Отпустив его, они переключили все свое внимание на странного молодого человека, собравшегося ехать в столицу с пустыми — в прямом смысле слова — руками. Как-то нелогично это, подозрительно.
Сергею на заданный вопрос осталось лишь ответить, виновато пожимая плечами:
— Не совсем.
— Что, не совсем? — с удивлением переспросил сержант. — Не совсем местный, что ли?
Сергей попытался пошутить:
— Это смотря что считать местом. По Конституции, любой гражданин имеет право свободно перемещаться в пределах своей Родины. Так вот, если принять во внимание, что сейчас я как раз нахожусь в ее пределах…
— Шибко умный? — нехорошим тоном осведомился один из коллег сержанта.
Сергей вовремя догадался «сменить пластинку»:
— Мужики, прикол со мной приключился…
— Мы тебе не мужики! — холодно произнес сержант.
— Братцы! — не отступался Сергей, добавив своему голосу ноток взывания к сочувствию. — Это даже не прикол, это несчастье… — как раз в этот момент Сергей заметил, как Симферопольский поезд, на котором он приехал сюда, тронулся и начал медленно набирать скорость. — Понимаете, — на ходу начал сочинять он, — я ехал в Крым с друзьями, но тут выяснилось, что я забыл дома путевку. Вот растяпа! Пришлось чуть ли не с подножки прыгать. Да это хорошо еще, что в Туле у вас спохватился-то. Отсюда хоть электрички до Москвы ходят, — кивнул он на замершую возле платформы электричку. — А то на Украине опомнился бы — и что делать? Это ж заграница теперь!
— Да-а, — согласился сержант, в голосе которого послышались едва уловимые нотки сочувствия, что несколько воодушевило Сергея.
— Вот я и говорю… — продолжил он. — Хорошо, что от вас, из Тулы, электрички до Москвы ходят…
Как раз в этот момент по вокзальному громкоговорителю объявили об отправлении электропоезда до Москвы.
— Слышите? — в панике воскликнул Сергей. — Отправляется! Документы у меня в порядке, вот… — он извлек из внутреннего кармана своей джинсовки «серпастый молоткастый»[11], а, чуть помедлив, решился показать и билет до Симферополя, что он сумел выпросить у проводника перед тем, как покинуть поезд.
На лицах постовых отражалась мучительная внутренняя борьба: задержать и обшманать, исполнив служебный долг, или все же попробовать быть людьми — войти, так сказать, в положение человека забывшего дома путевку?
— Вот, — сказал он, — читайте на билете, если не верите: Кузнецов Сергей Иванович…
С его голосом неожиданно слился голос машиниста, объявлявшего через вагонные динамики стоявшей возле платформы электрички станции, которые та проследует без остановки.