«Как он догадался, что не покупаю, а именно меняю? — невольно подумал Сергей. — На лице у меня это написано, что ли?» Можно было, конечно, послать эту «кепку» куда подальше. Перекупщик — ясно же, как божий день! А продавать-покупать валюту вне обменных пунктов законом запрещено. За такую самодеятельную коммерцию можно и в милицию попасть. Но сейчас, глядя на заросшее черной щетиной лицо южанина, Сергей ощутил что-то типа облегчения. «А ну, продам-ка я ему эти две сотни! Зато нервы сохраню!»
— Ну, — едва слышно, вроде бы расплывчато ответил он перекупщику, но с интонацией, в которой читались и ответ на вопрос того, и согласие продать ему эти «доляры», не доходя до окошечка обменного пункта.
— Скока хочишь?
— Две сотни, по курсу, — ответил Сергей, бросив взгляд на табло обменника, где были выставлены цифры: 13.48, а ниже — цены покупки и продажи доллара.
— Па трынадцать возьму. Идет?
Сергей пожал плечами.
— Ну.
Перекупщик достал из кармана небольшой калькулятор и, с видом делового человека, понажимав кнопки, резюмировал:
— Двэ шисцот. Идет?
— Ну, — снова пожал плечами Сергей, после чего, озираясь, осторожно вытащил из кармана доллары.
Южанин тут же извлек откуда-то несколько новеньких пятисоток и купюру старого образца достоинством в сто тысяч рублей[13].
— Двэ шисцот, — протянул он их Сергею. А когда тот принял деньги, сжал своей рукой его кулак, заговорщицки шепча: — Убэри, убэри, шоб никто нэ видэл!
Сергей послушно убрал в карман, где лежал паспорт, полученные деньги и с замиранием сердца, бросая настороженные взгляды по сторонам, передал баксы меняле.
Мельком взглянув на них, тот блеснул зубами в довольной улыбке и исчез. А Сергей с облегчением вздохнул, почувствовав, будто с его плеч упал тяжкий груз. И даже слова стоявшей впереди женщины в коричневой кофточке не насторожили его. Став невольной свидетельницей этой сделки, она с умным видом заметила:
— Жулики они все. Проверь деньги-то.
Сергей лишь улыбнулся ей в ответ и, махнув рукой, быстрым шагом направился к эскалатору. Опережая его ход, бодро сбежал по ступеням вниз и направился в сторону входа в подземку.
Звук набирающего ход поезда метро показался Сергею шелестом перевернутой страницы его жизни… Теперь путь его лежал на станцию «Китай-город», где в ходе проведенной накануне «разведки» он приметил еще один пунктик обмена валюты. Неприметный, а значит, такой очереди, как на Курском, там быть не должно. В этом обменнике он планировал обменять уже тысячу долларов.
Только в переходе с одной ветки подземки на другую он решился взглянуть на деньги, что вручил ему перекупщик на Курском. Не замедляя шага, достал он их из кармана и… обомлел: вместо пяти пятисотенных купюр в его руке оказалась лишь одна, все остальные — новенькие сотни, плюс к ним — стотысячная купюра старого образца, на которую он обратил внимание при обмене, который теперь, наверное, более справедливым было бы назвать обманом. Получалось, что вместо 2600 рублей он получил за свои баксы лишь тысячу.
Не перекупщик, а фокусник-виртуоз. Ловкость рук против остроты глаз. Акопян, блин!
Другой человек на месте Сергея в тот момент взвыл бы и начал рвать волосы на голове, а то, выбежав на платформу метрополитена, не раздумывая, бросился бы под вылетающий из тоннеля поезд. Но реакция Сергея оказалась совершенно иной. Он резко остановился и, задрав голову к низкому своду перехода, расхохотался. В тот момент ему не жалко было расстаться и с оставшейся тысячей «деревянных», если бы этой суммы хватило на то, чтобы получить возможность видеть небритое лицо «Акопяна», когда тот решит полюбоваться своей добычей — двумя стодолларовыми купюрами, купленными им за бесценок у какого-то лоха на Курском вокзале…
Вакарис, едва начав спуск по своей потайной лестнице, вдруг замер, схватившись за блестящий металлический поручень, и, вскинув голову, рассмеялся. Шутка, которую он решил сыграть с бывшим вице-премьером, казалась ему забавной уже на стадии задумки. Правда, шутка жестокая. Но стать ее объектом несчастному Валентину Петровичу, видать, было написано на роду много лет назад. Судьба! За все нужно платить…
— За все нужно платить, — тихо произнес вслух Роберт Янович, продолжив спуск.