Следовало бы уделить внимание тому, как он сознается в убийствах: он пишет о сожалении и о том, что он был не в себе, когда совершал эти преступления. Кроме того, он говорит, что хочет заменить Сосновски в тюрьме. А тот, как известно, был приговорен к пожизненному заключению. Похоже на то, что он пытался смягчить приговор, с одной стороны, пойдя на сотрудничество, а с другой – прося следствие приговорить его к той же мере наказания, что и Сосновски. Не знаю, адвокат ли ему посоветовал это сделать, но это возымело эффект. Теперь дело становилось еще более сложным, потому что становилось очевидно, что за убийство Таунии Беннетт сидят невиновные. Хотя это еще надо было доказать. Макинтайр и Ингрем бросились в Вашингтон, чтобы услышать все лично из уст Джесперсона. На тот момент они были уверены, что он врет, чтобы запутать следствие.
Двадцать девятого сентября 1995 года в половине одиннадцатого вечера в управлении шерифа округа Кларк в маленькой допросной комнате собрались Джим Макинтайр, детектив Крис Питерсон, Джесперсон и его адвокат Томас Фелан. Именно тогда, сидя напротив огромного мужчины, спокойно рассказывающего об ужасающих вещах, Макинтайр окончательно понял, что посадил в тюрьму не тех людей. Он почувствовал, что этот здоровяк говорит правду. Однако этого было недостаточно. На этот раз они хотели все сделать правильно: нужно было раздобыть неопровержимые доказательства, что Джесперсон причастен к убийству Таунии Беннетт. И, казалось, он дал их. Джесперсон сказал, что может показать, где именно выкинул вещи Беннетт. Вещи, которые до сих пор не были найдены.
Вскоре полицейские в сопровождении патруля в фургоне без номеров отправились к месту, где было найдено тело Таунии. В какой-то момент, когда они ехали вдоль берега реки Колумбия, Джесперсон попросил остановиться, затем вышел, прошел несколько метров, а затем указал на место, где он, по его мнению, оставил тело. И… это было не то место.
Конечно, прошло много времени, и Джесперсон признался, что плохо помнит, где точно это произошло. Но факт остается фактом – подозреваемый не указал на место, где убийца оставил тело. И все же была надежда, что найдутся вещи жертвы. Все погрузились обратно в фургон и поехали дальше. Когда они ехали вдоль Сэнди-Ривер, Джесперсон снова попросил остановиться и, указав на насыпь, сказал, что выбросил вещи где-то в том районе.
Седьмого октября 1995 года в месте, указанном убийцей, началась крупномасштабная операция с привлечением большого количества людей. Они весь день искали вещи убитой, но ничего не нашли. Снова провал.
Это был настоящий удар по следствию. Без прямых доказательств суд не принял бы признания Джесперсона. Только не теперь, когда два человека уже четыре года отбывают за это наказание. Макинтайр был подавлен.
Так прошла неделя. И вдруг ему позвонил детектив, который во время поисков вещей был с ними. Оказывается, он не утратил веры в успех и пока Макинтайр думал, что делать дальше, отправил на берег еще одну поисковую бригаду. Основная проблема при поиске документов и сумочки Таунии состояла в том, что берег реки очень густо порос кустами. В таких условиях, да еще и спустя пять лет, легко было пропустить маленький кусочек ламинированной бумаги или сумочку, которая за это время была покрыта густым слоем земли и листьев. Детектив приказал бригаде вырезать абсолютно всю растительность в этой области. После этого поиск повторили. Прочесав каждый сантиметр голой земли, один из членов отряда наконец нашел заветную карточку.
Теперь все окончательно сошлось. Письма «Убийцы со счастливым лицом», сообщения на стенах туалетов, маршруты Джесперсона и его собственные показания. Макинтайр и Ингрем были потрясены тем, что посадили невиновных, но чувствовали себя по-разному. Ингрем винил себя в том, что был недостаточно дотошен, что поверил Лаверн и собрал недостаточно доказательств. Ему было жалко Сосновски. Хотя тот и не был добропорядочным гражданином, все же он был невиновен в убийстве, за которое сидел. Ингрем был очень подавлен. Макинтайр же чувствовал злость. Если бы миссис Павлинак не играла в свои игры, то смерти семи женщин можно было бы избежать.