Тогда он пришел домой и нашел на столе записку: «Милый, обожаемый мой Сашенька! Я уехала, так уж получилось, уехала далеко-далеко, в столицу, а там, видимо, еще дальше. Нет, ты ни в чем не виноват! В чем ты можешь себя обвинить? Ни в чем! Ты меня любил, и я тебя любила. Я тебя и сейчас люблю. Пишу второпях эти строки, потому что через полчаса самолет, и спазмы сжимают горло, так не хочется с тобой расставаться! Но, любимый мой, единственный, я не могу больше жить в этом странном городке с жутким названием Нижняя Курья, да еще за тысячи километров от Москвы, Петербурга и других крупных центров, где люди живут совсем иначе, радостнее, лучше! Нет, ты вдумайся только: Нижняя Курья! Незнакомец спросил меня: «Это что за город?» Я сказала: «Нижняя Курья». Он с грустью покачал головой и, взглянув на меня, без всякой усмешки спросил: «А вы тогда нижнекурьяйка или нижнекурийка?» И этим убил напрочь. Я поняла: больше так жить нельзя. Я в тот же вечер заговорила с тобой, но ты не захотел меня слушать. И вот я решилась. Сына забираю с собой, а если мы соберемся вдруг уехать насовсем в Израиль или еще куда-нибудь, то я дам тебе знать, ты приедешь и заберешь его. Я люблю тебя, но так жить больше не хочу. Когда-нибудь ты проснешься и поймешь меня. Прощай и не ищи! Твоя Александра».
Да, ее тоже звали Саша. И тоже Смирнова. И тоже Александровна. Она была чуть выше его, примерно на полголовы. Длинноногая, стройная, с нежной улыбкой и рыжими, вьющимися, до плеч волосами.
Давно влюбленная в него Люся, его приемщица, проявщица и ученица, работавшая вместе с ним в фотографии, морщилась и, сдерживая слезы, вещала: «Стервоза она! С рыжими счастья не будет, вот увидишь! Их Петр Первый и Чайковский боялись, а в нашем городе она одна такая! Больше нет, я точно знаю!»
Сашенька, когда он ей пересказывал эти байки, радостно хохотала и хлопала в ладоши, каждый раз требуя: «Ну что там еще Люська обо мне рассказывала, выкладывай!» — и Сан Саныч, приходя на следующий день в фотографию, требовал от своей приемщицы очередных пророческих отзывов.
— Она же ведьма, это видно! У нее на левом соске черная родинка, об этом во всех книгах написано: если ведьма, то обязательно на левом соске! Проверь, если хочешь!
Сан Саныч пришел домой, проверил, и все сошлось. Саша смеялась до слез, а Смирнов никак не мог сообразить, где Люся могла видеть Александру обнаженной.
— Может быть, вы в бане встречались?
— Я не хожу в баню, ты же знаешь.
— Тогда где?
— Выкинь это из головы! Нигде!
Но он не мог выкинуть и заставил Люсю признаться во всем. Та сообщила, что об этом ей сказал гитарист Коля Солонец, с которым рыжая раньше крутила роман. Смирнов был уязвлен, но рассказывать жене об этом не стал. Фотограф ревновал ее ко всему миру, но любил еще больше. Он и Сан Санычем стал себя называть, едва познакомившись с ней. Потому что для него она всегда была Александра Александровна. Или «рыжая Александра».
Это был тот редкий случай, когда, казалось, сама судьба свела их в этом маленьком городке со странным названием Нижняя Курья. И он свято в это верил, потому что они оба сразу же влюбились друг в друга и даже не представляли себе, что смогут когда-то расстаться. Так было. И когда Александра сбежала, первое время он ждал, что она вернется, что записка всего лишь розыгрыш, шутка, жена позвонит и скажет: «Ну что, родненький, испугался?!» «Испугался», — ответит он, и она вернется.
Но она не возвращалась, хотя он терпеливо ждал, даже ходил на почту, предположив, что она забыла адрес и отправила письмо на «до востребования». Однако и там ничего не было. Над ним потешались. Люся приносила салаты, куриные котлеты, морсы и компоты, отбивные и пироги с вязигой, тайком стирала ему рубашки, любила преданно и беззаветно, никого близко к нему не подпуская, точно зная, что рано или поздно он сдастся и женится на ней. И он потихоньку сдавался. Разрешил сначала стирать его рубашки, потом оставаться у него на ночь и лечь с ним в постель, потом принести к нему свои тапочки, затеять уборку в квартире. Но через месяц взбунтовался, ибо пришел странный перевод из Москвы на две тысячи рублей, откуда непонятно, будто Александра звала его к себе. Однако кто-то из знакомых приехал из Москвы и сообщил, что Сашка улетела с новым мужем на постоянное место жительства в Австралию, а сына отдала в детдом. Тогда-то Сан Саныч собрал все свои сбережения и ринулся в Москву искать и забирать сына.