Ренни улыбнулся:
— Ну вдоль и поперёк не раскроит, Сеть этому сопротивляется. А неприятности имели бы место, и немалые. Я слышал о таких случаях… правда, они очень редки. Вы правы — чудище обло, чудище стозевно… Во многом выбор пути зависит от человека. Что касается конкретно нас, — он с сомнением пожал плечами, — я бы рискнул сказать, что так получилось. Случайно.
— Вы были их друзьями? — догадался вдруг Сарин. — Ну будущего семьсот восемьдесят пятого, верно?
— Пытались дружить, в юности. Наши родители к этой дружбе относились прохладно. Мы были из хороших семей, а эти… — Ренни махнул рукой. — Нищие, без родственников, без связей. Да ещё и хулиганили постоянно. Сейчас тот же Лин ведёт себя относительно прилично, а в молодости был жуткая оторва, которому на дороге лучше не попадаться. Работали они средне, особыми талантами не блистали. А потом случилось то, что случилось. Попали на Землю…
Сарин кивнул, нахмурившись:
— К этим, как их… — Он пощёлкал пальцами. — Ах да, Кинстрей. Знаю. Но вы же не отказались от поисков только потому, что они были нищие, без родичей и связей?
— Конечно нет! — возмутился Ренни. — Разве это имеет значение?..
— Для некоторых очень даже имеет.
— К Окисту это не относится. — Ренни смотрел куда-то в окно, мимо Сарина, в весеннее небо над лесом.
— Хороший мир, — проговорил Сарин. — У вас таких миров больше. А вот на Эвене, боюсь, случись такое — помощи бы никто не дождался.
— Не думаю, — ответил Ренни. — Рауль провёл много реформ, за последние годы люди Эвена сильно изменились. Сам я там не был, но нам хватает информации от Сэфес.
— За десять лет люди сильно не изменятся, — возразил Сарин. — Новые поколения — может быть, но что люди, которые всю жизнь прожили в том ужасе… ну вы понимаете, я о прошлом Эвена… что они вдруг станут любящими братьями, — нет, не верю. Даже жаль Рауля с его затеей. Мы-то, когда подобные вещи делаем, хотя бы обладаем силой, возможностями, поддержкой. А он, видите, ещё и от помощи Ордена отказался. Справимся, говорит, своими силами. Недоброе место этот Эвен, помяните моё слово, Реджинальд, недоброе. Мы такие вещи чувствуем.
— Я жду оттуда только неприятностей, — медленно кивнул Ренни, — Нарелина мне жаль.
Он прикрыл на секунду глаза, скользнул по бывшему дварх-капитану внутренним, сетевым зрением. И увидел нечто заставившее его восхищённо улыбнуться.
— Адай, — прошептал он с тихим восторгом. — Потрясающе…
— Кто Адай? — с недоумением спросил Сарин.
— В будущем вы, с высокой долей вероятности, станете Адай, — пояснил Ренни. — Как же это красиво… Впрочем, всему своё время. Пойдёмте лучше обедать, Тон уже недовольна.
Сарин даже закашлялся от неожиданности.
— Гм, — сказал он наконец, — пойдёмте-ка и правда пообедаем.
— Вы хотите пригласить их к себе в гости? — спросил Ренни, когда они спустились вниз и вышли в просторный холл.
— Да, собственно, именно из-за этого мы здесь, — ответил Сарин.
— Я согласен. Думаю, они не откажутся, — покивал Ренни. — Но только с полной блокировкой, естественно. На неделю я их к вам выпущу. Вроде бы они собирались на Эвен, но, думаю, Рауль с Клео подождут. А у вас ребята хотя бы смогут отдохнуть спокойно.
В нынешней системе мировых представлений существование контролирующих структур типа легендарных Сэфес до сих пор не является доказанным. Мы можем гипотетически допустить, что существует так называемая Сеть, но то, что она контролируется существами, подобными нам, — до сих пор подвергаем остракизму.
Небо двигалось, облака сплетались друг с другом, несомые весенним ветром, ещё не тёплым, но уже явственно отличимым от прошлого, зимнего, пронизанного холодом. Ветер обретал цвет, поднимаясь туда, в бесконечную синеву, и срывался вниз, к земным юдолям — уже окрашенный небесными красками, видными лишь посвящённым. Сейчас этот цвет был виден с трудом, слишком много неслось в небе туч, и слишком мало в нём было голубых прогалин, которые, как известно, обещают лето.
Между домами ветра тоже было предостаточно, но тут он уже терял силу, хотя тепло отъедал за милую душу. Сыро и серо во дворах, серо и неприглядно. Но уже не бездвижно, воздух уже пропитан внутренним томлением и ожиданием.
Каин Герка стоял за углом дома, где ветер был потише. Стоял, вжавшись спиной в шершавую серую стену, не смея пошевелиться. Они всё ещё были там и уходить не собирались. Они ждали Оглу, а пока она накрасится, пока выйдет… Каин тяжело вздохнул, поглубже засунул руки в карманы потасканной и потерявшей всякий цвет короткой куртки. Незамеченным мимо них не пройдёшь. И с другой стороны дом обойти не удастся, там глухой забор, бетонный, высокий.
Выходи, выходи же, Огла, выходи, рыжая крашеная крыса, забери тебя нечистый! Выходи, и уходите вы все подальше, я же околею тут стоять, забери тебя тараканиха свинячья, свинка морская ощипанная… хотя нет. Свинка — это вкусно. Свинка — блюдо праздничное, особо годовалая; жареная вкусная свинка, с репой, с капустой и мягким чёрным хлебом, сладковатым, душистым. Каин проглотил слюну, зажмурился. Последний раз этот деликатес он пробовал пару лет назад, тогда ему досталась целая половинка свинки, да ещё щедрая повариха дала ему сверх порции мяса две печёные репы и хороший кусок хлеба…
Есть досыта Каин Герка не привык. Он был «государственным», хотя жил у тётки. Впрочем, Рура Герка о племяннике не особенно заботилась. Одевала и кормила Каина вовсе не тётка, а администрация кварты Лесонух. У тётки он квартировал.
А сейчас Каин оказался в плохое время и в плохом месте. Он точно знал, что, если Огла и компания не покинут двор за полчаса, ходить ему голодным до завтрашнего дня. Он не успеет добежать до столовки, в семь её закроют. А выйти сейчас и попасть в руки ждущих подружку Халда и Аки… нет уж. Самое меньшее, что с ним сделают, это побьют, а про большее Каин старался не думать.
Халд, тараканье племя, был крупным для своих шестнадцати лет и при этом совершенно не задумывался о том, что может кого-то покалечить или даже убить. Всегда бил в полную силу, и плевать ему было кого. Случалось, и малолеток Халд смеха ради лупцевал так, что домой на руках приходилось относить. Самое плохое, что при всей своей агрессии Халд был далеко не глуп и благодаря этому выходил почти всегда «из огня без копоти». Умеет находить оправдание, подлец.
Аки… Каин задумался. Аки был садистом другого плана. Для него лучшее развлечением — провокации. Ещё в детстве Аки умел натравить одного ребёнка на другого, а затем тихонько слинять в сторону и получить удовольствие от скандала или драки. Ещё Аки любил издеваться.
Каин поморщился, вспомнив прошлое лето. Он купался, а они втроём подошли к месту, где парнишка оставил вещи, взяли их и ушли. Он потом бежал домой почти голый, в одних трусиках, через всю кварту, под улюлюканье и свист собранных этими же троими подонками толпы. Что интересно, Аки тоже был «государственный» и даже имел, в отличие от Каина, номер — но это совершенно не мешало ему жить. Подлизываться к кому надо, издеваться над тем, над кем можно.
А вот Огла, домашняя девочка, в свои пятнадцать лет достигла многого. Такой малолетней ханжи в кварте Лесонух до неё ещё не видели, но это совершенно не мешало крашенной в рыжий цвет Огле спать попеременно то с Аки, то с Халдом. Если ей кто-то пытался на это дело намекнуть «в обществе», Огла округляла глаза и разражалась такой тирадой, что вяли уши. По её словам выходило, что она чуть не святая, а вот говорящий — сам дрянь несусветная, крыса помойная, шлюха бесплодная. Родителей Огла ненавидела, что совершенно не мешало ей есть жареных свинок как минимум два раза в неделю и носить дорогие вещи, сшитые портным из Центральной кварты.