Артур решительно не понимал Марину. Не понимал и страшно мучился.
Каждый день превращался в ад. Видеть, как голубые, точно весеннее небо, глаза обращаются в холодную сталь при взгляде на него, как любимые губы презрительно изгибаются – казалось пыткой.
Лишь изредка во время лекций он ловил на себе её взгляд, странный взгляд, от которого щемило в груди. А не видеть Марину – ещё мучительнее. Но хуже всего были ночи, когда Артур оказывался со всеми этими думами один на один…
***
Но ведь неспроста же она так, думал Артур. Значит, надо поговорить с ней. Надо всё выяснить. Только вот как? Стоило ему подойти к ней, Марина либо отворачивалась демонстративно, либо отпускала колкость.
Близился международный женский праздник. И на него Артур возлагал все свои надежды. Заранее приготовил подарок: два билета на балет Парижской оперы. Она ведь любит французский кинематограф, сама столько раз говорила. Значит, и французский театр должен ей понравиться. Тем более это не абы что, а легендарный «Комеди Франсез». Уникальные гастроли. Бомарше. "Женитьба Фигаро". Классика, ей не может не понравиться. И билеты достать было не просто, пришлось мать просить.
Но Марина подарок не приняла. Увидела на билетах цену и аж потемнела лицом. Сжала губы и сунула их ему обратно.
Артуру, казалось, что он уже балансирует на грани отчаяния.
Но однажды, в конце апреля, Марина спасла его. То есть спас Андрей, брат Марины, но по её просьбе.
Мать тогда не смогла за ним заехать, и Артур после занятий отправился на остановку своим ходом. Чтобы срезать путь, шёл дворами. Там-то его и окружили трое – далеко не богатыри, но всё же трое! Потребовали сигаретку.
– Я не курю, – буркнул, холодея, Артур, наслышанный про подобный банальный подкат и про то, что за этим обычно следует.
– Ууу, такой большой и «не курю»… Непорядок.
На него наступали, и мысли судорожно заметались, что делать? Бежать – это как-то стыдно. Кричать о помощи – ещё стыднее. Драться – это уметь надо. Стоять столбом, наверное, глупо.
Один из них сделал резкий выпад правой, но Артур чудом успел увернуться. Второй – Артур и не заметил – обошёл его со спины и пребольно ударил в поясницу. Как ещё на ногах удержался!
Хотя видно было, что парни только разыгрываются. В полную силу ещё не бьют, забавляются пока. Может, и правда бежать? Он сроду никогда не дрался, а тут, против троих… Но его уже окружили.
– Эй вы, – вдруг услышал он за спиной знакомый до боли голос. – Отстаньте от него!
Вот теперь он действительно испугался. Глупая! Они же и её могут обидеть. Его побьют, да и ладно, а если тронут её… Нет, он не позволит.
– Ух ты, какая тёлочка, – прогнусавил один.
– Зачётная. Я бы вдул, – подхватил второй.
– Не подходите к ней! Марина! Уходи скорее! Беги! – Артур рванул к ней, но его подсекли, и он грохнулся наземь. И тут же услышал:
– Марин, что за фигня тут творится? Я ж тебе сказал – подожди пару сек. Куда помчалась?
– Андрей! – надрывно воскликнула Марина. – Это же Артур, мой одногруппник. Видишь, к нему пристают… Спаси же его!
Андрей вальяжно подошёл и вклинился меж ними. Высоченный, здоровый, суровый.
– Что за гоп-стоп средь бела дня?
– Какой гоп-стоп? Мы просто сигаретку хотели у паренька стрельнуть, – заюлил первый.
– Я сейчас тебе в глаз стрельну. Валите отсюда, а сигаретки свои надо иметь.
Троица всё поняла и удалилась.
– Спасибо, – поблагодарил Артур, отряхивая брюки. Повернулся к Марине, она стояла чуть в стороне.
– Спасибо, Марина, – прошептал. Голос от избытка чувств перехватило.
Но на этом счастье и закончилось.
Марина больше не нервничала. Наоборот, вновь нацепила маску Снежной королевы, смерила его ледяным взглядом и насмешливо произнесла:
– Такие люди и по подворотням ходят. Не боишься изгваздать свои брючки от Армани?
– Бриони, – на автомате поправил сразу погрустневший Артур.
– Да плевать. Лучше попроси папочку с мамочкой, чтобы снова забирали тебя, а то в следующий раз мимо пройдём.
– Я и не просил вступаться, – вспыхнул Артур.
Андрей наблюдал за их перепалкой молча, с лёгкой улыбкой на губах. Потом обнял сестру за плечи и потянул за собой:
– Всё, пошли давай, колючка.
Артур поплёлся к остановке за ними следом, но вдруг в нём взыграла дикая смесь из обиды, недоумения, пережитого стресса, мимолётной, но оглушительной радости. И весь этот микс подстегнул его к решительным действиям.