Не очень хотелось идти внутрь, мне хватило посещения КГБ. Но Маша затащила меня за руку в дверь. Нас встретил дежурный сделав шаг навстречу.
— Это со мной, я к папе.
Дежурный строго посмотрел на меня.
— Здравия желаю, — он отдал честь и обратился ко мне, — документы имеются?
Естественно — я не брал с собой никаких документов.
— Маш, я тебя здесь подожду.
— Ну пустите его, пожалуйста.
Дежурный раздумывал, но мне самому было неловко и я не особо хотел видеть ее отца.
— Беги, Маш.
— Ладно, я быстро. Одна нога тут, другая там.
Стоять внутри на проходе было не удобно. И я попросил дежурного сообщить Маше, что я буду ждать ее на улице.
Развернувшись, я потянулся к ручке двери, но дверное полотно резко распахнулось передо мной.
Я столкнулся нос к носу с Солдатенко. Он входил быстрым шагом в задние прокуратуры, неся в руках модный импортный кожаный портфель.
Мы смотрели друг другу в глаза пару секунд, а потом его лицо исказилось от злости и он процедил сквозь зубы.
— Вон оно что… Оказывается это ты… — Солдатенко посчитал, что я приходил в прокуратуру из-за него, а потом наклонился к моему уху и тихо, так чтобы дежурный нас не расслышал, прошипел, — ну теперь, Бодров, пеняй на себя. Ты еще горько обо всем пожалеешь.
Что мне было отвечать моему врагу? Оправдываться? Объяснять про то, что иду с дочкой прокурора в кино? Или рассказывать, что он ошибся? Можно было предположить, что у него начались проблемы. И он видит их во мне.
— Смотри, сам не пожалей, гнида. Держись от меня и от моих близких подальше.
Я ответил ему в той же манере, так чтобы нас никто не мог слышать. Солдатенко отпрянул и почти в истерике закричал.
— Ты мне не угрожай! Напугать меня решил? Сопляк! Посмотрите какой герой!
Это было проиграно на публику, для дежурного. Тот недоуменно проводил взглядом с меня на него. Солдатенко добился нужного эффекта. Если дежурного спросят, как было дело, то он лишь запомнит, что я угрожал.
— В чем дело? — строго спросил меня дежурный. Я пожал плечами и посмотрел вслед удаляющемуся Солдатенко, а затем вышел из здания прокуратуры.
Что же с этого мгновения я понял, что наше хлипкое перемирие закончено. И Солдатенко вырыл топор войны и высоко поднял его над моей головой.
Нужно готовиться к схватке. Мой враг силен и очень опасен. Кулаками тут не отделаюсь, скорее наоборот — только посажу себя в глубокую яму.
К этому моменту, из двери выпорхнула радостная Маша.
— Всё, пошли! — она снова схватила мою руку и потянула за собой, — да что с тобой Бодров? На тебе лица нет.
Я постарался улыбнуться.
— Всё нормально, пошли.
Мы направились к кинотеатру, у нас оставалось еще минут тридцать до начала сеанса.
Кинотеатр располагался на той же площади, что и универмаг, в котором работала жена Солдатенко.
Мне захотелось угостить Машу мороженым.
Мороженица, продававшая летом мне мороженное стояла со своим прилавком-холодильников на прежнем месте.
Такое ощущение, что она поселилась здесь навечно. В октябре уже было мало покупателей. По ее глазам я понял она и узнала меня и вспомнила нашу мелкую историю со сдачей. Но она всё равно обрадовалась, что хоть кто-то подошел и купил у нее стаканчики.
— Ешьте на здоровье, ребятушки.
Я поблагодарил её после того как она протянула нам мороженое и сдачу. Я посмотрел на здание универмага. Этот спрут, Солдатенко, неплохо устроился. Похоже он создал небольшую семейную бизнес империю.
Он имел через жену и её «волшебный» склад, на котором всё есть, связи с состоятельными клиентами.
Через Интурист спекулировал валютой и мог закупать через моряков технику и другой дефицит, который тут жена тут же пристраивала нужным и доверенным людям.
— Маш, а ты с «белой блузкой» еще общаешься?
— С Наташкой-то? Ну да. А что? — Маша откусывала мороженое кусками и отвечала мне с полным ртом. Получалось смешно. Будто он шепелявит.
— А где Корольков? Что-то я давно его не видел.
— Так это… В Москву же поступил, в архитектурно-строительный, туда же куда и твоя Вика. разве ты не знал?
— Во-первых, Вика не моя, во-вторых ты меня сейчас на задницу прямо приземлила. Он точно в тот же вуз поступил?
— Ну да, ну да, не твоя. Весь класс видел, как ты ее пиджачком укрывал на выпускном, — в ее голосе не было обиды, только сарказм.
— Маш, ну мы же договорились…
— Да прости, ничего не могу с собой поделать. Не пойму мужиков, ну вот что вам еще нужно? Я красивая, пригожая, хозяйственная. Чем тебе…
— Маш…