— Не только слышал, но я в порту Малой Поляны участвовал в поисках его тела. Водолазов собирали.
— Ты водолаз⁈ — его глаза выражали абсолютный восторг.
— Да, получил корочку подводного пловца. Теперь ты. Я тебе все рассказал. Откуда этого мужика знаешь?
— Ну короче. Только ты тоже никому. Тсс, — она приложила восхитительный длинный указательный палец к губам.
— Заметано-зашито, — улыбнулся я. Я непроизвольно выпрямил спину, расправил плечи.
— Папа иногда приносит домой дела с работы. Хотя так делать категорически запрещено, и если кто-то узнает, то это будет катастрофа.
— Я понял, не переживай, никому не расскажу.
— Когда я была маленькая, он считая, что я ничего не понимаю, часто обсуждал со мной дела вслух.
— Прокурорский тандем.
— Ага, он тогда следователем был. Мои ответы были для него чем-то фона, который помогает думать. Я очень хорошо помню, как он рассуждал в такие моменты.
Мы продолжали медленно брести по набережной.
— Потом, когда я подросла и пошла в школу, он эту практику прекратил. Видно, боялся, что я сболтну лишнего про обстоятельса дел где-нибудь. Но часто он все ещё приносит дела домой.
— Ты без его ведома лазишь в них, ай как не хорошо — заключил я.
— Ой. Не умничай, Пинкертон, — она передразнил меня и легонько щелкнула по носу.
— Ветрова ищут чуть ли не всем Союзом, он по нескольким делам проходит. Там еще какие-то старые дела поднимались, я не вникала. Так вот фото твоего водилы, я в каком-то деле видела. Сидел он.
Это была интересная инфа.
— А это дело ещё дома? Ты помнишь, как его зовут?
— Нет, папа дел не оставляет, когда его нет дома. Он их с собой носит.
— Ну если не имя, то хотя бы адрес или любую другую зацепку.
— Бодров, ты мне чего-то не договариваешь.
— По-моему, я все рассказал.
— Я знаю ты в Москву ездил, рассказывай, что там по дороге стряслось? — Он запустила мне руки в волосы и нащупала места со свежезарубцевавшимися шрамами.
— Ты и это знаешь?
— Да, прокуратура изучала все происшествия на железной, которые случились до и после исчезновению Ветрова. Мне папа про тебя сказал.
— Это совсем другая история. Хотя… Как знать…
Я пересказал ей историю противостояния с Шельмой про то, что мы с Темой сцепились с его бандой.
— Я вспомнила, это была банда карманников.
— Точно.
— Так вот же связь — налицо. Старший брат Гончаренко, он же тоже в «Интуристе» промышлял, как и Корольков. Они точно были знакомы.
— Могли быть знакомы. Но и это ничего не доказывает. Знакомство это не преступление. У нас в городе все со всеми так или иначе знакомы, если не лично, то через одно рукопожатие.
— Но ты же понимаешь, о чем я говорю.
— Понимаю. Лучше скажи, можем ли мы узнать, как зовут вот этого товарища. Если ещё узнаешь, где он живет и за что сидел, то с меня… — я подумал, как можно отблагодарить девушку в моем положении.
— Маш, ты когда-нибудь ныряла с аквалангом?
— Нет.
— Тогда с меня погружение с аквалангом.
— Ты из меня веревки вьешь, Бодров. Я даже не знаю, как тебе отказать, — она жеманно пожала плечиком и улыбнулась, — ладно, так уж и быть. Я постараюсь для тебя. Но учти — ты одним аквалангом не отделаешься.
Я проводил Машу до дома, мы расстались с ней уже ближе к обеду.
Пора действовать. Я чувствовал, что набрал силу и готов нанести свой удар.
Я позвонил Теме и договорился встретиться с ним и Элен. В пустующей лаборатории у отца. Проявляли снимки там по вечерам, после восьми два раза в неделю: в понедельник и в пятницу.
Это место стало нашим негласным офисом. По дороге в лабораторию я погрузился в размышления.
Я сам давно думал о связи Солдатенко и Шельмы. И если раньше я эту мысль откидывал, как маловероятной то теперь она не не казалась такой уж абсурдной.
Солдатенко не брезговал привлекать в своему бизнесу людей с криминальным прошлым. Водитель мебельного фургона Федор, отсидевший молчаливый субъект на черной «Волге».
— Мальчики, как вы едите эту гадость?
Элен смотрела на мои и Тёмины пальцы лоснящиеся от масла с чебурека. Они с Темой принесли чебуреков из Чебуречной на Советской улице.
— Прости, Элен. Я понимаю, что наша еда выглядит не так эстетично, как, например, жульен, — советские женщины обожали готовить эту горячую закуску, чтобы удивить своих гостей, — или, например, пудинг. Но это вкусно. Иногда тянет, такую гадость съесть.
— Ши да каша — пища наша! — поддержал меня Тёма.