Я согласился с его доводами, и мы проникли через одно из окон подальше от скопления точек Жизни. Искомое экранированное помещение было на втором этаже, и я не исключал, что там может кто-то быть, не обнаруженный сканированием, которое не пробивается внутрь. Поэтому вскрывал замок на двери со всеми предосторожностями.
Внутри никого не оказалось. Зато на столе, стоящем посреди комнаты, обнаружились следы недавней работы. Лежали расходные материалы (в том числе банка с крупинками изнаночного металла, который я чуть было автоматически не сгреб в свой пространственный карман), с десяток разнообразных артефактов и пластина, на которой явно пытались собрать основу будущей реликвии. Еще на столе лежали листы, на которых кто-то рисовал схемы и делал расчеты. Самой реликвии, увы, не обнаружилось даже в сейфе, который я вскрыл, но брать из него ничего тоже не стал.
— Так, взрывчатка отменяется, — решил Греков. — Старуха здесь еще появится, и не единожды. Пусть тешится иллюзией безопасности.
— Вряд ли иллюзией, — возразил я. — Здесь она действительно в безопасности: я не смогу в это помещение проникнуть так, чтобы она не заметила.
— Она же сюда не порталом приходит? По дороге подловишь.
Вера Грекова в меня потрясала, но не радовала.
— Мне бы вашу уверенность… У нее и своих знаний хватает, и артефактов.
— У тебя все это тоже есть, — отмахнулся он. — Илья, ты обязан с ней справится. Другого варианта просто нет.
На всякий случай мы спустились и послушали разговоры целителей в надежде получить информацию о возможном визите сюда Живетьевой в ближайшее время. Но те говорили о чем угодно, но не о главе клана, так что вся надежда была на внешнее наблюдение и на то, что наблюдающие смогут понять, что пришел именно объект наблюдения, а не очередной целитель или пациент. В том, что Живетьева не разгуливала по улицам со своей собственной физиономией, не сомневался ни я, ни Греков.
Глава 20
Наш рассказ Шелагиным о возможном логове Живетьевой прервался сообщением охраны о приходе Зимина, который настоятельно желал увидеться со мной.
Греков сразу напрягся.
— Ты ему что-то засветил?
— Снятие блоков.
— Ой, зря…
— Не зря, — не согласился я. — Это резко ухудшило позиции Живетьевых. Сам же я остался в стороне, поскольку Зимин распространял знание сам, выдавая за свою новую разработку.
— Вот ведь жук, — покрутил головой Шелагин-старший.
— Не то слово, — проворчал Греков. — Сейчас еще чем-то захочет разжиться. Цесаревич же еще не помер?
— Когда я последний раз смотрел новости — нет, — ответил Шелагин-старший. — Думаешь, Зимин к Илье за консультацией? Действительно, цесаревичем занимается он. Илья, сможешь чем-то помочь?
Я прикинул свои возможности и ответил:
— В целительстве вряд ли. Разве что алхимией? Но если там что-то серьезное, антидот может не взять.
— Если цесаревич после принятия твоего зелья умрет, нас могут обвинить в убийстве. Так что даже не заикайся. Потом прикинем, выгодно ли нам, если цесаревич выживет. Тогда вольешь в него так, чтобы никто не знал. Саша, нельзя, чтобы Зимин говорил с Ильей наедине, поэтому за гостем пойдешь ты, проводишь в… — Он задумался. — В общую гостиную не стоит, туда может прийти Беспалова и услышать то, что мы бы не хотели ей сообщать.
— Может, ко мне в башню? Проход туда есть отдельный, — предложил я, сообразив почему Шелагину не нравится вариант и с его гостиной. Всё потому же: Беспалова может увидеть Зимина.
— Годится, — согласился князь — Мы туда тоже сейчас перейдем.
Пока мы шли, Шелагин старший меня инструктировал по поводу будущего разговора, особый упор делая на то, чтобы, прежде чем что-то пообещать, я получил от него подтверждение. По утверждению князя, в нынешних условиях любой разговор с посторонним — ходьба по минному полю, не меньше. Даже если этот посторонний — целитель с репутаций честного и порядочного человека.
— Он не является независимым, — уверял меня Шелагин-старший. — С одной стороны на него давит императорская структура, с другой — гильдия целителей, главой которой по-прежнему остается Живетьева.
— Точно? — усомнился я. — Она уже столько всего устроила, что ее давно должны были подвинуть.
— Точно, — подтвердил Греков. — Несмотря на диверсии и арест Живетьевой, гильдия целителей главу не поменяла. Не уверен, но мне кажется, это вообще пожизненная должность.
— Зимин вроде бы собирался работать в сторону смещения Живетьевой, — припомнил я.
— Может, и работает, но увидим мы, если увидим, только результат.
Думаю, они мне много чего бы еще рассказали, помешало возвращение Шелагина-младшего вместе с Зиминым. Выглядел целитель не ахти: осунулся, под глазами появились не только синяки, но и мешки. И вообще, создавалось впечатление, что он работает на износ.
— Иннокентий Петрович, вы выглядите так, что я ни за что не согласился бы у вас лечиться, — заявил Шелагин-старший сразу после обмена приветствиями. — Такое впечатление, что у вас десяток хронических болячек и все они внезапно обострились.
— Лучше бы это, — вздохнул Зимин. — Вы же в курсе про отравление цесаревича.
— Только в общих чертах, — ответил Шелагин-старший. — Знаем, что его отравили, но кто и когда — уже нет. Но если его здоровье в ваших руках, уверен, нам не о чем беспокоиться. Разве что хочу уточнить, как скоро он приступит к своим обязанностям.
— Боюсь, что там всё совсем не радостно, — шумно вздохнул Зимин, который предпочел бы вообще на эту тему не говорить, но увы, не получилось, поскольку именно ради этого он и пришел. — Состояние не удалось стабилизировать. Оно медленно ухудшается, и, если ничего не предпринять в ближайшее время, Александр Константинович умрет.
— Умрет⁈
— Ни я, ни Арина Ивановна…
Он еще не закончил, как мы почти хором спросили:
— Живетьева?
— Разумеется, а кто еще? — удивился Зимин. — Многих известных целительниц с таким именем вы знаете?
— Я знаю одну и знаю, что цесаревич отдал приказ бить ее на поражение, — сказал Шелагин-старший.
Теперь на него с удивлением уставился уже Зимин.
— Но почему?..
— Потому что она сбежала из тюрьмы, при этом убив императора и украв реликвию. Подозреваю, что и отравление цесаревича — ее рук дело. Поэтому мне странно сейчас слышать, что она не только не арестована, но и находится рядом с цесаревичем.
— Освобождение из тюрьмы произошло по приказу супруги цесаревича, — сообщил Зимин. — Ни о каком бегстве я не слышал. И если Арина Ивановна поставила условием своей помощи снятие обвинений, то это логичное требование.
— Помощи? Сдается мне, бабка нацелилась в регенты, — вклинился Греков и заработал неприязненный взгляд от целителя.
— Прошу вас поаккуратнее со словами. Арина Ивановна, при всей ее неоднозначности, выдающаяся целительница. Лучшая в нашей империи. Мало кто с ней может поспорить знаниями и умениями даже в отдельных дисциплинах, а уж в таком объеме — вообще никто.
— Это не отменяет тот факт, что Живетьева рвется к власти, уничтожая тех, кто ей мешает, — не смутился Греков. — Прошлой ночью Живетьевы прислали к нам убийц, а не желающих попрактиковаться в целительстве. А вы говорите, что мы должны относиться к ней с уважением, потому что супруга цесаревича выдала ей карт-бланш на наше убийство.
— Ничего такого я не говорил! — возмутился Зимин. — Не думаю, что супруге цесаревича вообще есть до вас дело. Она беспокоится об Александре Константиновиче.
— Тогда она не должна была подпускать к его телу Живетьеву, — жестко бросил князь Шелагин.
— У нее не было выбора, — ответил Зимин. — Павел Тимофеевич, я впервые столкнулся с тем, что не могу снять отравление. Более того, я даже не смог остановить его распространение. Только замедлить. Именно поэтому я к вам приехал. Точнее, не к вам, а к Илье. Возможно, ваш учитель по целительству, Илья, передал вам какие-нибудь знания, которые помогут вылечить цесаревича.
«Ишь какой. Поставь-ка на него Метку, — неожиданно проснулся Песец. — Мне кажется, она скоро понадобится».