– Саша, ты иди. Я же все понимаю. Торопишься ты, да и не заплатят тебе за это… Не обращай на меня внимания, я старая уже, забываюсь иногда. В моей молодости добро было принято делать даром и тихо… Сейчас по-другому. Ты беги, а то опоздаешь и совсем ко мне потом не придёшь – выгонят.
Сашке вдруг дико захотелось задержаться и помочь одолеть проклятые ступеньки. Но их оставалось еще много, поднималась старушка еле-еле, а времени не было совсем.
«Ты все сделал правильно» – сказал внутренний голос. Но – как-то неубедительно.
***
Зал гудел и вибрировал. Сашка впервые видел всех сотрудников сразу, от курьеров до заместителя управляющего. Как удалось уловить из обрывков разговоров, такие собрания не были обычным делом, значит, произошло что-то неординарное. Обеспокоена была даже невозмутимая Алевтина Прошу-на-выход, которую вне инструктажей все стажёры обходили по кривой дуге – на всякий случай.
Казимир Михайлович вошёл в зал последним, и сразу встал за трибуну. Он начал говорить, не дожидаясь тишины, в своей обыкновенной манере – вполголоса, ни на кого не глядя. Присутствующие тут же смолкли в попытках расслышать речь начальника.
– Вы все знаете, что я не люблю такие собрания, и считаю их тратой времени. У каждого присутствующего есть своё место, и информация, которой он должен обладать. Всё остальное – пустое просиживание штанов, потеря эффективности и прибыли. Но сегодня – особый случай. То, о чём я скажу, относится ко всем присутствующим, и более того – ставит под угрозу наше существование в принципе. Один из горожан начал делать добрые дела бесплатно.
По залу прокатился удивлённо-возмущенный вздох. Сашка недоуменно оглянулся. И эта новость стоила целого собрания?? Лучше бы он с Натальей Ивановной остался…
– Кому-то из вас это может показаться незначительным. Ну делает и делает, подумаешь. В конце концов, всплески альтруизма бывают почти у каждого. Но здесь другой случай. Это не эпизодическая доброта, тот человек делает много, часто и целенаправленно. И – о нём уже начали говорить. То есть, он приобрёл репутацию бесплатно. Вне системы! И оттого она ещё ценнее. Его пример стал заразителен. Замеры альтруизма в том районе впервые за десятки лет приблизились к пороговым значениям. Вы же понимаете, что это означает для нас?
Сашка завертел головой в поисках других стажеров, приглядываясь к выражению их лиц. Он один не понимает, что происходит, или всё-таки нет? На счастье, вопрос оказался риторическим.
– Если люди начнут делать добро сами, и сами формировать мнение о репутации друг друга, спрос на наши услуги упадёт. Мы потеряем свою идентичность и уникальность, обесценимся. И мы не можем этого допустить.
«Но разве ваша уникальность не в умении творить волшебство?» – крутилось на языке, но Сашка молчал. Он прекрасно помнил, что бывает с людьми, задающими неправильные вопросы.
На проекторе появилась фотография молодого мужчины. Сашка узнал его – это был один из их клиентов. Точнее, один из адресатов услуг. После тяжелой аварии он нуждался в помощи, а родных у него не было. Сашка заходил к нему всего однажды, в самом начале стажировки, но запомнил. Немудрено: врачи после аварии обещали, что пациент никогда не сможет нормально ходить, а мужчина уже тогда добился таких результатов, что все только руками разводили. Как говорится, если пациент хочет жить, медицина бессильна…
– Это – враг нашей организации. Злейший враг. Он был в нашей системе, пользовался добротой наших клиентов. А теперь причиняет нам вред. С ним пробовали разговаривать, но он отказывается понимать последствия своих действий.
С этого дня обязанность каждого присутствующего в зале – помешать. Но действовать надо тихо. Если мы начнём противиться в открытую, наша репутация пострадает, а его станут уважать ещё больше. Соблюдайте максимальную осторожность! Мешайте там, где можно помешать, дискредитируйте, распускайте слухи, умаляйте заслуги. Запомните, Иван Смолин – враг нашей системы, и долг каждого – испортить ему репутацию, и не допустить распространения его влияния. Вопросы?
***
Дождь был мелкий, но ужасно мерзкий. Да еще и шёл с самого утра.
Мокрый Сашка уныло брёл по городской окраине, завершив последнюю на сегодня доставку. До конца стажировки оставалось всего несколько дней, но радости он не испытывал.
Ему удалось избежать гнева Алевтины Игоревны и остаться в десятке финалистов. Мама была просто в восторге, и уже думала, на что потратит первую Сашкину зарплату. Маме помочь хотелось.
Но еще больше хотелось прекратить стажировку и уйти.
Сашка так и не смог определиться, что его злило больше всего: невозможность принять благодарность людей, которым он помогал, отсутствие волшебства, получатели, принимающие добрые дела с таким лицом, будто Сашка у них занял денег и не отдал, истеричные равнодушные клиенты, или крысиная возня из-за Смолина.