— У них танк! Танк...
— Из танка ф...чат!!!
— Калибр десять, я...
— Б.... !!!
— Граник сюда! Граник давайте!
— Братуха! Братуха!
Сержант внезапно понял, что обращаются к нему.
— А?
— Цел, говорю?! — десантник был чумазым и злым, вместо каски — голубой берет на черном от грязи и копоти лице.
— Вроде....
— У бабки в огороде! Вставай и дерись, прижали нас, б...!
Сержант Федоров, приходя в себя, пополз вперед, к первой линии стен, за которую держались десантники и за которой были боевики — как вдруг впереди глухо ахнуло, и все затянуло пылью и дымом. От разрыва дрогнула земля.
— Ё...
Он пополз дальше, ничего не было видно, только пыль и дым и ничего больше. Наконец понял — впереди больше ничего нет, он у развалин стены и впереди — духи. Кое-как выставив на сошки пулемет, он открыл огонь короткими очередями.
— Слева! Слева! Вон он, б...!
— Огонь!
Две гранаты РПГ вырываются из развалин и летят к старому Т-55, который захватили духи и сейчас обстреливают из него позиции десантников. Одна разрывается совсем рядом с танком, в зеленке, вторая — бьет чуть выше надгусеничной полки. Танк останавливается, в башне открывается люк, душманы прикрывают огнем эвакуацию танкистов...
— А-а-а! Навернули медку, б...и!
Докричать гранатометчик не успевает — длинная очередь из ДШК со стороны зеленки находит десантника. Б10 и гранатометы РПГ бьют с равными промежутками, методично и гулко — как куранты часов...
— Там еще один! Еще один!
— Танк слева, танк!
— Гранит, я Калибр — десять! Занял оборону на восточной окраине Кандагара, дальше продвинуться не могу. Аэропорт занят духами, в зеленке до черта духов, как понял меня?! У духов бронетехники и безоткатные орудия, Калибр десять, прием!
— ... не... идут...
— Гранит, твою мать, я Калибр — десять, у противника несколько танков, атакует наши позиции танками. Держимся из последних сил, нужен воздух, прием!
— ... два... ждите...
— Так твою мать!!!
— Идут!
Старший сержант, кое-как перевязавший себя, приник к пулемету. РПК уже не стрелял, а плевался, от раскаленного ствола парило. Пороховой дым ест глаза, от него першит в горле, хочется чихать. Горло как наждачная бумага. Сколько... два... кажется, два магазина еще есть, девяносто патронов, два по сорок пять. Пара пачек, которые он держал на всякий случай на самом дне десантного рюкзака — и все, больше ничего нет.
Нет, еще один патрон в нагрудном — для себя. Гранат давно нет.
— А, вашу мать!
Пулемет ударил длинной очередью по кинувшимся в атаку духам. На этих были черные чалмы — смертники.
— Держите их! Держите линию!
В одном месте, защищать позицию было уже некому, пакистанский снайпер убил последнего из огрызавшихся огнем десантников — и дух, с белыми, яростными глазами и в черной чалме добежал до стены, перелез через нее. Оружия у него не было — оглядевшись, он бросился на звуки выстрелов.
Невысокий крепыш с залитым кровью лицом, вовремя оглянулся
— Дух с тыла!
— Аллаху акбар!
Автоматная очередь бьет в духа и в этот момент гремит страшный взрыв. Пыль, столб дыма вырастает над позициями.
Старшему сержанту в этот момент удается поймать на прицел другого духа — он вскакивает совсем рядом, в нескольких метрах. Короткая очередь — и еще один взрыв. Пулемет рвется из рук, от стены летят камни, старшего сержанта приподнимает — и с маха бросает обо что-то. Потом — потом ничего...
— Крокодилы идут! Крокодилы!
Но это не крокодилы, Ми-24, привычные для Афганистана ударные машины. Четверка странного вида широких и кургузых вертолетов со сдвоенными винтами прошла на бреющем над городом и появилась над головами из последних сил держащих линию обороны десантников. Вертолеты с ходу кинулись на позиции, которые удерживали моджахеды, окатив их роем НУРСов и огнем скорострельных пушек. Это были почти что Ми-24 — помимо четырех блоков НУРС эти вертолеты Камова несли тридцатимиллиметровую скорострельную пушку и шестнадцать бойцов с двумя бортовыми пулеметами в десантном отсеке. Завизжали скорострелки, перепахивая зеленку тридцатимиллиметровыми осколочно-фугасными снарядами, дымные стрелы НУРСов одна за другой уходили к земле, расцветая дымными вспышками разрывов...
— Братва, наши! — закричал кто-то из тех, кто еще оставался в живых...
— Огонь на прикрытие! Огонь на прикрытие!
И десантники из последних сил обрушили огонь на зеленку, чтобы не дать возможному стрелку Стингера точно прицелиться...
Незнакомые вертолеты зависли над искореженным летным полем — и по полетевшим вниз тросам один за другим вниз заскользили спецназовцы из Чирчикского горного центра подготовки, прикрываемые огнем бортовых пулеметов. На эти вертолеты никто не рассчитывал — все ближайшие вертолетные базы были разгромлены, поддерживать действия Ми-24 они не могли. Но машины Камова, с дальностью действия в полтора раза большей, чем вертолеты Миля — сказали свое слово.
— Товарищ гвардии генерал-майор! Задача по взятию аэропорта — выполнена. Служим Советскому Союзу!
Генерал-майор Александр Иванович Лебедь, прилетевший сюда на первом же, совершившем посадку после взятия аэродрома Ан-12 вместо каких-то слов шагнул вперед и обнял докладывавшего десантника.
Темнело...
Когда уже совсем стемнело, генерал-майор Лебедь, назначенный временным военным комендантом города Кандагар и провинции Кандагар, вышел из полуразрушенного здания вышки управления полетами на воздух, чтобы немного прийти в себя. После того, что он увидел в городе — мутило.
Моджахеды не щадили никого. В одной школе, где спрятались дети, как только начался бой — вырезали всех, и учителей и детей, поголовно. Пленных рубили на куски, четвертовали, складывали отрубленные головы кучками. Пакистанские коммандос не отставали в зверствах — на одном так и не сдавшемся блок-посту духи повесили погибших (а может быть, кто-то был еще жив) за ноги и рубили их саблями. Воды реки Панджа были бурыми от крови и гнили со сброшенных в нее трупов. Трупы, трупы, трупы... в некоторых местах просто невозможно было пройти, не наступив на труп.
Трупный запах, жирный и сладкий, осел на языке, в носу. От него хотелось блевать...
Генерал-майор Лебедь хлопнул по карману, достал подаренный сослуживцами портсигар — чтобы забить дымом запах, оставшийся после посещения Кандагара. Пошарил пальцами... в портсигаре было пусто...
У самой стены в темноте стоял человек, его выдавал лишь алый огонек сигареты, мелькавший на мгновение и снова пропадавший. Человек этот отлично знал, как надо курить в Афганистане ночью — прикрывая огонек рукой.
— Сигаретами не богаты? — спросил у человека генерал
— Мальборо, товарищ генерал, только кишиневские...
— Давайте...
Генерал-майор прикурил от зажигалки, тоже пряча пламя рукой. Хмельной, пряный дымок пополз в легкие...
— Это вы моих сегодня спасали?
— Так точно, товарищ генерал — майор — ответил человек — с корабля на бал, можно сказать. Нас в операции преследования хотели задействовать... Наджибулла то, кажется, смылся. Потом переориентировали на вас... сюда на последних литрах, считай, дотянули. Хорошо, только ранеными обошлись, Бог миловал. Извините, товарищ генерал-майор.
Лебедь невесело усмехнулся
— Какие тут извинения. Тебя после сегодняшнего за любым десантным столом и накормят и напоят, приезжай в дивизию, гостем будешь. Без твоих орлов — всех моих смяли бы. Тебя как звать — величать то?
— Майор Квача — представился прячущий в кулаке сигарету.
— Отдельная мотострелковая рота что ли?
— Так точно. Сейчас в Чирчике сидим, готовим, так сказать, новые кадры. Это сегодня они сработали, новая техника, новые методики, у меня все — сверхсрочники. Рейнджеры в штаны наделают, увидев такое.
Генерал понимающе хмыкнул — в Советской армии не могло быть отдельных мотострелковых рот. Значит — спецназ.