Есть еще идеи? спросил Фитц.
У Софи была одна… но это была не столько идея, сколько осознание.
Что? спросил Фитц, когда увеличил ее силу, чтобы вытащить их умы из психического болота. Я чувствую, что ты что-то утаиваешь.
Знаю… мне просто… нужно подумать.
Прошло десять секунд.
Потом двадцать.
Тридцать.
Что бы это ни было, ты можешь сказать мне, пообещал Фитц. Я не буду волноваться. Если Альвар сломан…
Это не так.
— Думаю, я знаю, что ты собираешься сказать, — сказала ей Снадобье. — И если это поможет, я заметила такое же сходство в его жизненных показателях. Я проверила дважды, чтобы убедиться, что нет ошибки. Но кроме пары изменений, которые могут быть вызваны кровопотерей, все остальное остается таким же.
— Таким же, как и что? — спросил Грэйди из дверного проема, заставляя Софи резко развернуться.
— Все в порядке с Сандором и Гризель? — спросила она. — Они нашли какие-нибудь трекеры?
— Пока нет, — сказал он ей. — Что насчет вас, ребята?
Софи вернулась к Альвару, рассматривая его черты лица в поисках любого признака жизни — любого ключа, что ее теория может быть неправильной.
Его длинные ресницы теперь были сомкнуты, оставляя злые красные линии на липкой коже. И вокруг его рта красовались фиолетовые синяки. Но в основном он выглядел… далеким.
Недостижимым.
— О чем вы со Снадобье говорили? — спросил Фитц. — Что тебе напоминает Альвар?
— Не что, — исправила Снадобье, — а кого.
Ни Софи, ни Снадобье, казалось, не хотели произносить это вслух. Так что они произнесли в унисон.
— Прентиса.
Глава 50
— Я думал, ты сказала, что разум Альвара не сломан. — Лицо Фитца не предавало никаких эмоций, но хрипоту в своем голосе он не мог скрыть.
— Это не так, — пообещала Софи. — Хотя… думаю, есть небольшой шанс, что это может быть. Его разум сейчас слишком пуст, чтобы быть в состоянии. Но вот что я имею в виду. Именно так чувствовался разум Прентиса после того, как мы вывели его из Изгнания.
— Ты имеешь в виду, когда его сознание исчезло? — спросил Грэйди.
Софи заставила себя кивнуть.
— Я никогда не забуду, как у тьмы не было формы. Она просто растягивалась бесконечным ничем.
— Его жизненные показатели тоже совпадают, — спокойно добавила Снадобье. — Они почти идентичны тому, что было у Прентиса, когда я начала лечить его в Каменном Доме. Я даже закончила тем, что дала Альвару те же эликсиры, и все они имела такой же эффект.
— Итак… нам нужно приоткрыть завесу теневого дыма, не так ли? — спросил Фитц, обращаясь к Таму. — Ты же так вывел из этого Прентиса, не так ли?
— Можно попробовать, — сказал ему Там. — Но если он такой же тяжелый, как у Прентиса, мне, вероятно, нужно будет отдохнуть, прежде чем я буду достаточно силен, чтобы поднять его.
Софи предложила свою непокрытую руку.
— Если тебе нужна моя помощь…
— Давай посмотрим, что будет, — сказал Там, пожимая плечами и позволяя его тени подползти к лицу Альвара и медленно погрузиться в его кожу.
Софи приготовилась к крикам, пробирающим до костей, как у Прентиса, когда его завесы были подняты. Но Альвар молчал.
Шли секунды (двести семнадцать) перед тем, как тень Тама вернулась на свое законное место.
— Я не могу этого сделать, — сказал он, хватая одно из полотенец и вытирая пот со лба.
— Тебе нужно больше энергии? — спросил Фитц. — Возможно, я смогу дать тебе толчок.
Там покачал головой.
— Дело не в этом. Его тень не тяжелая. Она… липкая.
— Липкая, — повторила Биана, дрожащий край смеха в ее голосе указывал на то, будто она хотела смеяться и плакать одновременно.
— Знаю, это не очень хорошее описание, — пробормотал Там. — Но это единственный способ, которым я могу это объяснить. Нет ничего достаточно твердого, чтобы ухватиться. Нет отдельных слоев. И когда я толкаюсь вокруг, он заливается сам по себе и сгибается, как когда ты перемешиваешь что-то толстое и липкое.
— Тогда это не так, как у Прентиса, — сказал Фитц, обращаясь к Софи. — Верно?
— Или, возможно, различия связаны с тем, что у Прентиса был сломанный разум, а у Альвара, вероятно, нет, — предположила Снадобье. — Или потому, что мы пытаемся сделать это намного раньше для него. Судя по ранам Альвара, я бы сказала, что он в таком состоянии уже почти день. А мы не пытались приподнять завесу в голове Прентиса неделями.
— Так… мы не можем его разбудить? — спросила Биана.