Яковенко, постояв, вернулся к столу, за которым в раздумье сидел Гурьев. Листок с незаконченным письмом лежал перед ним. Яковенко бросил взгляд на листок, и Гурьев, заранее угадывая его вопрос, сказал:
— Вот пишу семье Николая Саввича…
Положив ладонь на плечо Гурьеву, Яковенко сел рядом:
— Давай вместе напишем?
— Давай! — согласился Гурьев.
Командир полка с самого утра занялся канцелярскими бумагами. За дни похода и боев набралось много неоформленных дел, и штабники, пользуясь тем, что полк еще не тронулся с места, спешили покончить с ними.
— Эка, сколько накопил! — сокрушенно удивился Бересов, когда капитан из строевой части, как официально именовалась полковая канцелярия, принес ему на подпись груду бумаг.
Строевик начал с самого трудного — с анкет, которые зачем-то в сотый раз требовал штадив.
— Опять про бабушку до семнадцатого года? — сердился Бересов.
— Требуют, товарищ подполковник, — вздыхал капитан, подкладывая бумагу за бумагой.
— Требуют, требуют! — ворчал Бересов, размашистым росчерком заверяя анкеты. «Любят же у нас некоторые товарищи бумагу переводить! — думал он угрюмо. — И война не отучила. А кому про эту бабушку знать нужно? Людей прежде всего по делам изучать следует, а не по бабушкам!»
С треском расчеркиваясь на последней анкете, он спросил:
— Наградные листы все заготовили?
— Ночь напролет сидели. Вот, прошу.
Подполковник взял кипу листов и углубился в их чтение. Во вчерашнем бою отличилось немало солдат и офицеров. Многих из них он знал лично и только некоторых — по донесениям.
Бересов не скупился награждать тех людей, которые в бою были впереди. Он награждал, не смущаясь тем, что иногда степень награждения была несколько выше степени совершенного подвига. Он знал тех, кого награждает, верил в то, что каждый награжденный постарается с лихвой оправдать полученную награду, и редко ошибался в этом.
Сейчас перед командиром полка лежали наградные листы по первому батальону. Он быстро подписывал их и откладывал в сторону. Но на одном листе он задержался.
— «Сержант Уйзенбаев», — прочел он в заголовке листа. — Что же вы ему тут только «звездочку» написали? Мало! Он два «фердинанда» остановил. Орден Отечественной ему, первой степени! Да, — вспомнил подполковник, — ведь вместе с Уйзенбаевым замполит первого был? Представить на него посмертно, тоже — первой степени. Придет орден — выслать семье.
Капитан уже подложил Бересову очередной лист, но подполковник словно не замечал его. «Сколько потерь: Бобылев, Скорняков… Какие люди, какие офицеры были! — думал он. — А сколько солдат осталось лежать на поле?.. И это — за один бой. А впереди еще много боев… Дорог будет мир нашему народу… Дороже, чем какому-нибудь другому…»
Бересов взял следующий лист.
— Рядовой Гастев Петр. Взял в плен десять немцев. Это какой же? Из роты Алешина? Э, нет, тут медали мало. Дать Гастеву «Славу»!
Подполковник быстро просмотрел остальные листы и подписал их. Неутвержденными остались только представления к наградам, поданные на минометчиков. Минометчиков за время боя несколько раз хвалил не только комбат, но и сам Бересов. Командир роты, пользуясь случаем, представил своих к награде всех поголовно.
— Никому не подпишу! — рассердился Бересов. — Пусть их командир хорошенько подумает, кого следует награждать, кого нет.
— Минометчики хорошо стреляли, наградить стоит, — попытался замолвить слово капитан.
— Попробовали бы плохо стрелять! Я б им показал, где раки зимуют! — Подполковник сдвинул брови и решительно оттолкнул неподписанные листы.
Когда капитан, захватив все бумаги, уже собрался уходить, подполковник спросил:
— А почему ни на кого из обозников не подали?
— Обозники не воюют, — пояснил строевик, — сам начальник тыла говорит: «Меня не награждают и моих награждать нечего».
— Что, по себе судит? — рассердился Бересов. — Наградить лучших ездовых! Поход был не легче боя. Понимать надо!.. Ну, что там еще из бумажных дел?
— Есть требование из штадива, — капитан подложил последнюю бумажку. — Нужно выделить одного лучшего офицера, имеющего боевой опыт, для откомандирования на курсы усовершенствования офицерского состава.
— Гм… — Бересов, прищурившись, с неудовольствием посмотрел на бумагу. — Все лучших забирают. То на курсы, то к соседям… Д-да…
Как и любой командир в его положении, Бересов не желал отпускать из полка хороших офицеров. Но он не позволил бы себе обойти полученное распоряжение и послать кого-нибудь похуже, как это старались сделать иной раз некоторые другие командиры. Бересов никогда не мыслил делячески. Он понимал, что если лучшие нужны где-то в другом месте, то они нужны не только для его полка, а и для всей армии, и этим надо гордиться. То, что сейчас, в разгар войны, боевых офицеров с фронта посылают в глубокий тыл на длительную переподготовку, радовало Бересова. В этом он видел один из признаков мощи армии, силы государства.