– Всем привет! – сказал Грекор весело. – Как жисть?
Данил ногой пихнул в его сторону табуретку.
– Нормуль. Садись. Что-то у тебя морда лица, как у зерга…
– Вчера три бутылки вина выпил, – сообщил Грекор бодро. – И ни в одном глазу! И сейчас никакого похмелья.
Мы улыбались, переглядывались, даже Люська понимающе вскинула брови и посмотрела на него особым взглядом, но никто не сказал ни слова, только прямодушный Данил спросил:
– Ты брехло или скотина?
Грекор оскорбленно вскинулся:
– Ты чего?.. Ребята, он с дуба рухнул?
Зяма, сориентировавшись быстрее других, сказал оценивающе:
– Думаю, брехло.
– А не скотина? – спросил Данил с сомнением.
– Может, и скотина, – согласился Зяма, – но меня учили видеть в человеке хорошее, а, по-моему, быть брехлом лучше, не так ли?
– А скотиной легче, – возразил Данил.
Грекор сказал обиженно и с непониманием:
– Это чего так?
– Только скотина, – пояснил Зяма и выставил перед собой растопыренную пятерню, показывая, что объясняет для доступности некоторым вообще на пальцах, – даже животное, может выпить три бутылки вина за один вечер. Так ты брехло или скотина?
Грекор застыл с открытым ртом, Данил и Зяма посмеиваются, хихикают даже, Грекор слишком уж прост, и по его роже видно, когда вдруг начинает думать то, что уже брякнул чуть раньше.
Я подумал, что Грекор может пригодиться в нашей складывающейся компашке, сказал мягко:
– Данил, ты слишком категоричен. Мы все здесь с некоторыми слабостями, даже с девиантностями, как все тонко чувствующие люди с высокой нервной организацией, прости за сложное для тебя слово. Грекор такой же, как и все мы, понял?.. В основе своей.
Данил поморщился, но смолчал, зато Грекор посмотрел на меня с великой благодарностью, и я понял, что этот теперь пойдет за мной, как верный солдат нашей великой миссии.
– Ладно, – сказал Зяма, – мне сегодняшний рейд понравился. Пощечина общественному вкусу получилась хлесткой. Маяковскому такая и не снилась!
Данил прорычал сладострастно:
– Надо повторить…
– Пусть Маяковский там в гробу завидует, – сказала Люська.
– Повторим, – согласился я. – Только на этот раз что-то иное. Мы же творческие люди? Вот и натворим.
– Обдумаем сперва или потом? – поинтересовался Зяма.
– Мы творческие, – повторил я с достоинством. – Сперва сперва, а потом… нет, не потом, а на месте тоже внесем коррективы, если сумеем что-то улучшить, мы же талантливые.
– В смысле, – уточнил Зяма, – ухудшить?
– Для системы, – согласился я. – А для нас это улучшить. Разве мы не борцы с этим миром, угнетающим человека и навязывающим ему запрограммированное поведение?
Они гордо заулыбались, расправляют плечи, в глазах гордость, мы не существа, подобные старшему поколению, что просто существуют, даже не понимая зачем, а мы ищем смысл и находим его в борьбе с системой.
Зяма сказал, загораясь:
– А что, если попробовать насрать на эскалаторе? В метро?
Данил, вечный бунтарь, но и вечный скептик, пробурчал:
– А как? Ты только штаны спустишь и присядешь, как тебя пнут под зад. И будешь катиться до самого низа!
– Все спешат, – поддержал Грекор. – Пнут потому, что наткнутся. А в правом ряду срать бесполезно – там все стоят, никто не сойдет с места, пока последняя ступенька эскалатора не уйдет в гребенку. А там говно растрясется… Когда лента снова выйдет наверх, уже и следа не будет.
– А если слева, – сказал неунывающий Зяма, – но вечером? Народу хоть и меньше, но есть! Нетерпеливые вообще бегут.
– На эскалаторе все смотрят под ноги, – напомнил Данил, – это не на улице, где смотрят по сторонам.
– Смотрят-то смотрят, – сказал Зяма, – но сейчас электроэнергию экономят, поручни видно хорошо, а внизу темень… Что скажешь, бугор?
Я подумал, сказал уклончиво:
– Попробовать можно. Хотя я и сомневаюсь… Лучше на тротуаре насрать. Пойдем впятером, надо взять длинные плащи, чтобы прикрыть, когда Зяма штаны снимет.
– Почему я?
– А кто лучше всех срет?
– Данил лучше! Он такие кучи валит!.. Не перепрыгнешь!
Я сказал примирительно:
– В данном случае важнее, кто быстрее, а не кто больше. Лучше, думаю, это делать Люське. Она во всем быстрая.
Люська блымнула глазищами с подозрением.
– Ты на что намекаешь?
Я сказал с подчеркнутым испугом:
– Люська, это же комплимент! Ты быстрая, как белка! Красивая белка!
– Ну ладно, – сказала Люська все еще с надутыми губами, – пока убивать не буду.